Хардкор

На рубеже девяностых из жизни ушел Антон Важен, светлый и абсолютно бесконфликтный человек. Он был подслеповат, но все равно продолжал ездить – и разбился не на мотоцикле, а на старой полуразвалившейся «Волге», вылетел на встречку в Царицино. Причем, только что женился на Наташе Йоке… Очень жаль. Эти события меня больше беспокоили, чем развал СССР. К развалу страны мы отнеслись как к закономерному и не совсем понимали общественный пафос по поводу путча. Как раз мы гуляли мимо того самого перехода, по которому ехал танк и, выезжая, снес часть дома – там, где задавило тех двух несчастных. Смотрим, стоит коробка, куда люди иногда кидают деньги, и к этой коробке время от времени подходит караул гражданских лиц «кремлевским шагом», на подобие караула у мавзолея. Интеллигенты, с серьезными пафосными лицами, брали коробку и куда-то с ней умаршировывали. И что-то нам в этом всем пафосе показалось неубедительным. Валера тогда цинично сказал, что это непыльный бизнес; надо тоже свою коробку так принести и поставить. Цинизм уже пошел такой же безграничный. Тусовки изменились уже кардинально. Потом с гранатой история случилась в 1992 году.

М. Б. Сначала эта граната попала ко мне. Я уже и не припомню, у кого я ее отжал в году 89-м. Она была нерабочая, учебная, но с ней было масса интересных историй во время набегов на Арбат. Когда счастливая гопота окружала в предвкушениях своих – тут ты достаешь «аргумент», кольцо выдергиваешь – и, бровки домиком сложа, в глазах застыл вопрос…

Ну, то есть учебная граната учила как надо, вид у меня тогда для гопоты был привлекательный настолько, что к 90-му году, когда на местности появились «афганцы», которые почему-то теперь были за неформалов, на меня, как на живца, ловили пару раз гопоту. И вот я ее зачем-то на МХАТе достал похвастаться, и Валера молниеносно ее у меня реквизировал.

А.К этому времени Валера уже оброс какой-то свитой. Безнаказанность кружила ему голову, и лично мне кажется, что это было продолжением истории про самоутверждение, ну и про посмотреть что будет. Конечно, для непосвященной публики взорвать или попытаться взорвать отделение милиции могло показаться немыслимым субкультурным геройством и неимоверной крутостью. Но те, кто знал тусовку изнутри, ничем иным, чем клоунской выходкой, это и не воспринимали. Уверен почему-то, что кто-то из мелких, Чуня или Малой, пришли и пожаловались: мол, вот нас тут прижали, а Валера… Ну, надо же что-то делать, вот он и сделал. Но шума было много, и уже Валера, с ореолом известного рокера, взорвавшего неопознанное что-то взрывчатое, попал в газеты. Это как раз то, что я называю поиском краев для людей, у которых не было тормозов. В девяностые я впал в глубокую заморозку по поводу субкультурной и общественной жизни. Может, оно и к лучшему, многих за это время перемололо. Многие нашли края: кто за границей, кто в тюрьме, кто на том свете. Какие-то глобальные жернова и сита случились за это время. И так получилось, что уже в 21-ом веке я стал потихоньку социализироваться через творчество. Как-то все пошло-пошло, и опять стали появляться приятели из далекого прошлого.

М. Б. А по поводу текущего момента и мотодвижения?

А. Я не особо на современных мотодвижениях и клубах фокусировался. Но появился из небытия Ратников и подогнал свой мотоцикл. Совсем недавно. Так эта тема вернулась в мою жизнь, достаточно асоциальную. Я к мотоциклу всегда относился, не то что как к части своего быта, но как к части себя. Для меня это не средство передвижения, для этого есть машина; в мотоцикле я просто растворяюсь и получаю физическое и эмоциональное удовлетворение. Кайф не меньший, чем от творчества, такая же отдача. Только теперь езжу один, общаться – общаюсь, но какого-то сближения с клубами и тусовками не ищу.

Мир за время моего отсутствия сильно изменился, как и город. Многих знакомых уже нет, районный микроклимат уже отсутствует, да и ритм в городе изменился тоже. В глобальном смысле ничего не изменилось. Перетусовалось многое, структура изменилась, отношения. Не хуже и не лучше, просто другие. У каждого же своя история, тут сложно обобщать. Да и я уже не тот, что в юности. В те годы можно было делать многое; в принципе, можно было делать, что хочешь и деньги не стояли во главе угла. А сейчас ты просто вольности и шалости покупаешь. То есть, есть какая-то такая свобода, которую ты можешь себе позволить – но за деньги. Можешь голым по улице ходить или те же булочки украсть, если сможешь оплатить последствия. А тогда все расплачивались другим…

Наташа Медведовская

Фото 15. Берлин,1990 год. Фото Петры Галл

Н. М. Как я попала в металл-тусовку? Да по случайности! Хотя, говорят, случайностей не бывает. Кто-то там всем этим хозяйством располагает…