Хардкор

Тогда весь это клубок идеологически сдерживал и направлял в артистическое русло Гарик Асса. Если Пузо был генералом металлистов, Рус – рокерским генералом, то Гарик, будучи панковским генералом, координировал многие движения. Познакомил меня с ним, конечно же, Джоник, для которого при всей его крутости Гарри Иванович был неоспоримым авторитетом. Он же привел Гарика на «Кузню», вместе с толпой панков, которые меркли на фоне Алана. Все эти палочки с набалдашниками возрождали в памяти кадры из «Механического апельсина». Моды модами, а тут на тебе! – все есть в Москве и в немалом количестве. Группа Who со всеми мотороллерами и одеждами отдыхала. Алан поражал гитлеровскими усами, остальные– нарядами.

Тогда же началась централизированная война с люберами, где многие себя проявили. Первое крупное сражение было в «Резонансе», где все началось с винтилова Хирурга, которого хотели забрать якобы для проверки с позывными какого-то криминального авторитета, но тусовка его отбила.

Надо сделать ремарку. Тогда милиция мало того, что была не вооружена и старалась вести себя культурненько; был такой феномен, как общественное мнение, которое при всей своей бюрократизации играло немалую роль. Поэтому милиция старалась решить свои проблемы и задачи руками и ногами ДНД, «Березы» и люберов, которые действовали беспредельно цинично вне каких-либо правовых полей.

Да. Так и тогда – были вызваны автобусы этих люберов, и случилась та самая история, которую Гарик наверняка осветил. У меня было впечатление, что это постановочная сцена. Все же было настолько символично: «Резонанс», «Проспект Мира» – и глобальное побоище. Причем время было позднее, и на этой станции скопились иностранцы, которые хотели провести там фотосессию. Этот маленький фактик такой продуманной операции наводит меня до сих пор на мысли о том, что и это было продумано. Неформалов вели сквозь коридор в метро, где их уже ждали фотокамеры Canon и любера. Но фотосъемка была иной. Я, как человек интеллигентный, никого не бил; и, что удивительно, сойдя с эскалатора первым, вплотную подошел к этим «шапочникам», но на меня как-то не позарились. Видимо, пресловутые очки сыграли свою судьбоносную роль. В армии было тоже самое, когда все среднеазиаты считали меня чуть ли не Ибн Синной. Так и тогда, а мочилово было серьезным, и иностранцы, выстроившись по стенкам, офигевали и имели сходные с моими мысли: а вдруг это шоу?

Люберов было в городе немеряно. Практически на всех станциях, где были стекляшки, сидели эти «люди» и пасли прохожих. Со стороны казалось, что группа поддержки смотрит за игрой в пинг-понг.

Рядом жила тусовка Репы и Амоса, которые как-то существовали в центре гопоты. А я давил либо взглядом, либо базаром, при этом умудрялся участвовать во всех потасовках. Просто испепелял через линзы очков своим независимым взглядом… Все же это были недалекие люди, и стереотип очков на них давил подспудно. У них же ни минусов, ни плюсов не было. Просто лобная кость до самого затылка и стопроцентное зрение, не испорченное вечерним чтением…

Но все же можно сказать, что восемьдесят процентов металлистов были не боевыми. Это, видимо, наследие лесных грабежей, когда эта тусовка Паука шла по лесу и боялась каждого куста. У нас все-таки было по другому, возможно, из-за того, что никто не хотел терять свои подростковые героические понты. К тому же в 87-м году все с друг другом перезнакомились на концертах в Измайлово. Персоналии на нашей металлической тусовке были яркими и разнородными. Тот же Ким Ир Сен, напоминающий больше восточного купца, который по малоизвестным причинам сел на мотоцикл. Или Влад Щербатый, сын не простых родителей и ломовой картежник, поразивший меня математическим складом ума. Я был азартен, как Парамоша из «Бега», и проигрывал ему вещи и деньги. Я думаю, что у него, как и у многих, была проблема с самоопределением, и он тоже видоизменялся на глазах. То превалировала тяга к роскошной жизни, то он выстригал себе ирокез, то садился на мотоцикл. Саша Хирург, собиравший и звавший непонятно куда себе подобных. Гриша Фары Гары, детдомомский паренек, одевавшийся в суперстаринные плащи и рейнджерские шляпы 19 века. Когда в него влюбилась американская девушка и пригласила его в Америку, такой человек не мог не иметь проблем с визой. Природа над Гришей долго не старалась, и у него не было волоокого взора и журнальной внешности. Но, попав на собеседование, артистизм, приобретенный за годы тусовок, сыграл свою роль. На вопрос, с какой целью он собрался посетить Америку, Гриша втер, что он фанат Элвиса Пресли, а как раз сейчас у него юбилей, который отмечается в Мемфисе. Да вы что, не знаете? Я, мол, русский и то знаю… Короче, зачморил сотрудников посольства за то, что они не дают ему положить цветы на могилу Элвиса, и его пропустили. Чего он там только не делал, я уж и не припомню, но в итоге вернулся и сгорел за компанию с отрывавшимися товарищами.