Харизма

Они собираются дать всем лекарство сегодня вечером, так что мама заберет меня в обед. До этого времени я погружаюсь в рутину школьного дня, хотя Эви постоянно приходится напоминать мне, куда идти.

Она прикладывает палец к губам.

– Может, тебе стоит сделать одну последнюю звездную вещь, прежде чем тебе дадут лекарство?

– Да ладно, я никогда не была звездой.

Она закатывает глаза на десять баллов.

– Если верить новостям по ТВ…

Я не собираюсь спорить. Не сегодня.

– Есть идеи?

– Хм…

– Забудь. Я знаю, что я собираюсь сделать.

Я иду в кабинет естествознания доктора Лина, где большая часть класса уже толпится вокруг своих лабораторных столов.

– Доктор Лин, – говорю я, стараясь, чтобы меня было слышно во всем классе.

Разговоры замолкают.

Доктор Лин поднимает взгляд на меня, но не отрывается от сортировки магнитов.

– Доброе утро, Эйслин.

– На научном конкурсе вы спросили меня о значении моего проекта и о том, где бы я провела границу.

Он поднимает брови.

– Да, спрашивал.

– Так вот, я не могла ответить тогда, и, возможно, не смогу завтра, но я хочу попробовать сейчас.

Он смотрит на меня, сощурившись, будто вот-вот нажмет тревожную кнопку под письменным столом.

– Урок начинается через две минуты.

– Я рискну немного задержаться. Итак, начнем.

Я поворачиваюсь лицом к классу.

– Значение моего проекта заключалось в необходимости пролить свет на невероятные возможности генной терапии. Как только мы по-настоящему научимся манипулировать нашими ДНК, мы сможем радикально изменить качество нашей жизни и ее продолжительность. Что может быть важнее этого?

Девушка с задней парты выкрикивает:

– Пресс моего парня!

Доктор Лин хочет что-то добавить, но я перебиваю его.

– А насчет того, где бы я провела границу – какие улучшения делать, а какие запретить – я не знаю. Мы не должны разрешать радикальные эксперименты, такие как тот, в который я оказалась вовлечена, но ответ на вопрос о том, в какой степени мы позволим людям изменять себя, будет постоянно меняться. Совершенно нормально признать, что пока у нас нет ответов. Но как только мы увидим будущее, игнорировать его уже невозможно.

Доктор Лин говорит:

– Поскольку ты так решительно говоришь об этом, не могла бы ты провести обсуждение на эту тему во второй половине дня, когда придешь на урок?

– На самом деле после обеда мне нужно уйти, я еду в больницу.

Несколько секунд он смотрит на меня неподвижно, потом моргает, будто собирается записать свои впечатления обо мне в лабораторный журнал.

– Если это имеет для тебя какое-то значение, я голосовал за твой проект на уровне штата.

– Правда? Что ж, спасибо. Ну, я лучше пойду на урок.

– Удачи, Эйслин.

В оставшееся время я стараюсь поговорить с как можно большим числом друзей, поднимаю руку при каждой возможности и обнимаюсь с Джеком после каждого урока. Если школа сможет быть хотя бы вполовину такой хорошей, когда я вернусь, я буду счастлива. Когда приезжает мама, меня провожает целая толпа.

Пока мы едем в больницу, у меня не перестают дрожать ноги. Я напоминаю себе – нет никакой гарантии, что их средство сработает. В самом деле, у «противоядия» могут быть неожиданные побочные эффекты, или окажется опаснее, чем «харизма». Не в первый раз я размышляю о том, что «долина смерти» между тестированием на животных и клиническими испытаниями устлана не проектами, которые не получили финансирования, а людьми, которые подверглись экспериментальному лечению, потерпевшему полный провал. Нет, от таких мыслей никакого толку, только пульс ускоряется.

Когда мы въезжаем на парковку, я в последний раз смотрю на телефон. Джек прислал мне десять сообщений, и в каждом из них один и тот же текст: «ДЛЯ МЕНЯ ТЫ НАВСЕГДА ОСТАНЕШЬСЯ «ТОЙ САМОЙ ДЕВУШКОЙ».

Ох, как я надеюсь, что это правда.

Мама держится рядом со мной, пока мы оформляем бумаги в больнице. Как только меня помещают в небольшую палату, появляются доктор Калдикотт и специалист по генной терапии, доктор Чо. С нашего согласия небольшая съемочная группа записывает все на камеру. Если это последние секунды, когда я могу быть смелой, я хочу, чтобы они вдохновляли других людей. Мои руки покрываются гусиной кожей.

– Другие уже получили противоядие?

Доктор Чо натянуто улыбается:

– Средство, которое, как мы надеемся, является противоядием, Эйслин. Ты – последняя, кто получит его в этой больнице.

– Могу я увидеть их?

Я посещала ребят регулярно, в основном, чтобы посидеть рядом с Шейном и подержать его за руку, чтобы рассказать ему о всех тех людях, которых он сможет доставать, когда ему станет лучше. Планирую быть рядом, когда это случится.

Доктор Калдикотт говорит:

– Конечно.

Доктор Чо моет руки и надевает перчатки.

– Готова?

Готова? Боже, сложно представить, как сильно я хотела получить CZ88 тогда, в июне. Сейчас мне кажется, что с того момента прошла целая жизнь. Я чувствую ком в горле и бессильно обмякаю, сидя на кровати. Слишком много других людей, для которых на самом деле прошла жизнь.

Я вцепляюсь руками в одеяло, на котором сижу, и заставляю себя сесть прямо.

– Готова.