Харизма

— Значит, программа экспериментов свернута? — спрашиваю я.

— Так точно.

— А какие еще эксперименты на людях были?

— М-м-м… — глубоко задумывается Миняжев. — Ну, боевая подготовка… Рукопашный бой на тренажерах…

— Это не то. Хирургические?

— Вживление датчиков радиации. Вживление… м-м-м… А, ну да. Вживление ампул для самоуничтожения разведчиков. Вживление… Кажется, все.

— А генетические?

— В каком смысле? — настораживается Миняжев.

— Генетические эксперименты над людьми были? В этом институте?

— Никак нет, — говорит Миняжев искренне. — У нас и базы нет для этого никакой. У нас же институт разведки. В основном-то…

— Так-так, — говорю я задумчиво и сам смотрю на Миняжева — вроде не врет.

— Нет! — спохватывается Миняжев и успокоенно тычет пальцем в стенгазету. — Если про это, то это же шутка! Мы ее снимем к приезду проверяющих, давно пора снять!

Он порывается снять газету, но я его останавливаю.

Оглядываю газету и вижу:

ПРАВДА О ЧЕЛОВЕКЕ-НЕВИДИМКЕ

В сверхсекретном институте для разведки и войны

Невидимки-суперлюди были изобретены.

Невидимка в штабе НАТО, всем дающий пендаля, —

Это было то, что надо генералам из Кремля.

Но случилась перестройка, и взорвался натрий хлор.

Инкубаторную стойку отнесли на задний двор.

Там, под действием рентгенов, децибелов и дождей,

Колбу семь пробил коленом человек, рожденный в ней.

„ Крах Советского Союза подорвал его мораль.

Незаметный, как медуза, он ушел куда-то вдаль.

И с тех пор в газеты пишут сотни удивленных дам,

Чувство секса ощутивших в людном месте тут и там.

И тревожит наше сердце феномен последних лет —

Появление младенцев, мутноватых на просвет.

Господи! Вздымаем руки, о прощении моля

За преступные науки и агрессию Кремля!

Слишком тяжела расплата…

Больно за судьбу детей…

Но больней всего, что НАТО не дождалось пендалей!!!

— Хм… — говорю я и смотрю на Миняжева. — Так все-таки проводились опыты на людях?

— Это шутка! — говорит Миняжев, отцепляет газету и сворачивает в рулон. — КВН гарнизона.

— Ага, понятно, — говорю, хотя сосредоточиться на важном разговоре уже сложно после такого. — Но все-таки, значит, вы, Миняжев, не знаете ни о каких экспериментах с генами человека?

— Никак нет, — отвечает Миняжев.

— То есть ни генной инженерии, ни этого… выращивания клонов?

— Виноват, — говорит Миняжев. — Клонов? Не слышал про клонов.

И тут у него звонит мобильник. Ты уже догадываешься, да? Я — так поначалу и не подумал, ну мало ли, звонит мобильник и звонит. Мой бы тоже звонил, если б я его не разгрохал в лепешку.

— Разрешите ответить? — спрашивает меня Миняжев. Я киваю. Миняжев вытаскивает крохотный аппаратик — а я почему-то думал, что военные носят большие мобильники камуфляжной расцветки. Вытаскивает его, подносит к уху:

— Слушаю?

И тут его лицо вытягивается. А я все еще не понимаю, тупо смотрю на стеллажи, на рулон стенгазеты в его руке.

— Пострадавший? — говорит Миняжев хриплым голосом, поднимает на меня взгляд, смотрит прямо в рот, а глаза у него круглые и испуганные. — Так точно… Никак нет…

И вот только тут до меня доходит. И снова мысль очень неприятная в голову идет, но я гоню ее решительно. Что делать теперь? Смотрю на него сурово.

— Так точно. К вашему приезду, — говорит Миняжев и выключает аппарат.

— Так, значит, — говорю, ехидно прищурившись, — нет экспериментов по клонированию?

— Никак нет, — говорит Миняжев растерянно, а затем постепенно приходит в себя. — Разрешите, товарищ генерал, показать вам наши секретные документы?

И словно бы упор делает на слове “наши”. Значит, не раскусил пока? Все, думаю, пора сматываться.

— А то я секретных документов наших не видел, — говорю аккуратно. — Извольте, покажите.

— Пройдемте за мной к сейфу, — говорит Миняжев и выходит из кабинета.

Я иду за ним. Идем мы коридорами, ведет он меня по дальней лестнице к лифту, нажимает на десятый, и мы поднимаемся снова мимо конторки, мимо вахтенного, к нему в кабинет. Миняжев открывает дверь ключом, входит первым и показывает мне стену. На стене — я только сейчас заметил — висит ковер громадный.

— Обратите внимание на узор, — говорит Миняжев, — а я сейчас достану документы.