Харка - сын вождя

Харка смотрел, как Матотаупа вырезает на древке стрелы четырехугольник — тотемный знак своей палатки. Каждому в роде Медведицы будет известно, что это стрела Матотаупы. На костяном наконечнике ее были насечки — это была военная стрела.

* * *

Через два дня рано утром, когда над стойбищем рода Медведицы еще не рассеялся туман, тут стояла обычная в эти часы тишина. Вода в Лошадином ручье сильно убыла и спокойно текла по дну обнажившегося русла, несколько мустангов паслись на истоптанном, пощаженном пожаром лугу. Пологи типи еще не были подняты, женщины еще не выходили за водой, на ручье еще не плескались ребятишки.

Стойбище только начинало пробуждаться. Послышался негромкий крик, и чуткие уши обитателей поселка уловили в этом крике какую-то тревогу. Перед типи, где жил Старая Антилопа со своими сыновьями, стояло несколько воинов. Был позван Старый Ворон. Он вошел в типи, но скоро вышел наружу и направился за жрецом. Когда Хавандшита вошел в типи, вся площадка поселка уже была полна застывших в ожидании людей. Но пока никто из посетивших типи не сообщал, что же там произошло. Наконец в типи вошел старший сын Старой Антилопы, который уже был воином. Скоро он вынес оттуда на руках мертвого отца. В груди Старой Антилопы торчала стрела, и все увидели, что это была стрела Матотаупы. Но как все произошло — было непонятно. Когда проснулся младший сын Антилопы, отец его уже лежал со стрелой в груди и как будто спал. Мальчик в ужасе закричал.

Женщины и дети разошлись по типи, воины принялись отыскивать следы, и только к вечеру они смогли рассказать жителям поселка, как все случилось.

Им стало понятно, что Матотаупа тайком проник в лагерь, по всей видимости, забрался на типи и через дымовой клапан выстрелил в спящего. Судя по ране Старой Антилопы, это произошло в полночь.

Зазвучали погребальные песни, жрец в своей палатке бил в барабаны. Родственники убитого взывали о мщении.

С этого дня Уинона еще ниже опустила голову. На Унчиду, однако, никто не бросал злобных взглядов, никто не бросил ей оскорбительного слова. Гордо и независимо она несла свое звание знахарки, и сам Хавандшита не смел ни в чем ее упрекнуть.

* * *

Когда Матотаупа вернулся к сыну, он только произнес:

— Он убит. Кем — все знают.

Они начали готовиться к далекому пути.

— Мы посмотрим, как живут белые люди, — сказал Матотаупа. — У тебя больше нет патронов для ружья, и нам надо выменять их у белых. Нам надо найти жилье на зиму — ты слишком молод, чтобы умирать.

Харка с удивлением посмотрел на отца.

— Что же мы дадим белым людям за боеприпасы для моего мацавакена?

Матотаупа скривил рот и указал на мешочек, висящий на поясе.

— Здесь вот это, — и он показал Харке золотое зерно, которое мальчик нашел когда-то в ручье у подножия Блэк Хилса и которое последнее время находилось во владении жреца.

— Откуда у тебя оно?

— Хавандшита был неосторожен. Когда я пробирался по стойбищу, чтобы убить Антилопу, оно висело в сеточке на шесте перед типи жреца. Я его и взял с собой… А может быть, нам и не потребуется никаких товаров на обмен. Мы еще посмотрим…

— Нет, не надо давать Длинным Ножам золото. Я не забыл, отец, что ты мне говорил, когда бросил этот камень в реку. А как же старое ружье пауни?

— Я его оставил Хавандшите. Оно все покрылось ржавчиной. Пусть оно будет у него.

— А твое новое ружье?

— Ни один из воинов не смог с ним обращаться, и Татанка-Йотанка тогда же взял его с собой.

Когда Матотаупа произнес «тогда же», это слово прозвучало с особенной горечью, и Харка прекратил расспросы.

Мальчик встал. Он еще не представлял себе точно, что задумал отец, но патроны для ружья были действительно нужны. Когда они достанут их, Харке не хотелось бы оставаться среди белых людей. Он мечтал осенью как следует поохотиться с отцом на бизонов, а когда будет создан достаточный запас на зиму, забраться в какую-нибудь пещеру.

После песчаной бури

Мириады песчинок носились в воздухе. Буря гнала по прерии тучи песка. Долины и холмы скрылись под его массой, рождались новые холмы и долины и тут же исчезали, чтобы где-то возникнуть вновь. Неистово завывал ветер. В песчаной мгле померк солнечный свет. Все живое задыхалось.

Осенние бури, которые ежегодно проносились по стране, на этот раз разыгрались в полную силу.

К ночи ветер утих, песок постепенно осел, и над бескрайними песчаными холмами засветились луна и звезды. Безжизненная равнина казалась поверхностью незнакомой планеты, первозданным миром.