Харка, сын вождя

Женщины, дети и старики собрались посредине поляны, где было безопаснее всего. К ним пугливо жались лошади и собаки. Мужчины и юноши оставались у вигвамов, чтобы удержать полотнища, если их сорвет ветром. Типи, как и оружие, было самым ценным из всего, что имела каждая семья. Лишившись жилища, нелегко было его восстановить. Для этого требовались шкуры бизонов, которых нужно сначала выследить и загнать, а на выделку кожи, надежно защищающей от холода и влаги, уходило очень много времени и сил.

Харка с Четаном следили за вигвамами Маттотаупы и Солнечного Дождя. Они глубже вбивали в землю расшатавшиеся колья и натягивали прикрепленные к ним ослабевшие веревки, сделанные из жил бизонов.

Ветер дул неравномерно. Он то ослабевал, то усиливал натиск. Страшнее всего была опасность смерча. И он, кажется, уже родился где-то в вышине. Харка увидел, как с горы полетело, кружась в мутно-молочном воздухе, целое дерево с корнями и сухими ветвями. Он мог проследить лишь часть его полета. Наверное, смерч уволок свою добычу далеко в прерию.

С горы с грохотом покатился огромный камень, по-видимому вырванный каким-нибудь поваленным деревом из размякшей от талой воды земли. Подпрыгивая и все сметая на своем пути, он быстро приближался к поляне, и людям не оставалось ничего другого, как ждать и с ужасом гадать, куда упадет смертоносная глыба.

Но вот он глухо врезался зазубренным краем в землю на самой границе поляны и застыл. Все облегченно вздохнули.

Буря наконец стала стихать, натиск ветра на вигвамы постепенно ослаб. Животные вновь оживились. Маттотаупа вскочил на высокий камень, откуда он всем был виден, и знаком показал, что пора принимать пищу и отправляться в путь.

Бабушка Унчида приготовила скудный завтрак. Дети и женщины получили немного тертых ягод и корней, хранившихся в кожаных мешках, Маттотаупа съел маленький кусок сушеного бизоньего мяса, оставшегося еще с осенней охоты. Эти крохи должны были утолить голод на целый день. До вечера пищи больше не будет.

Бабушка Харки, мать Маттотаупы, считалась теперь самой уважаемой женщиной в деревне, так как после смерти Белого Бизона до выбора нового вождя мирного времени ее сын стал единовластным предводителем племени.

Она вышла из вигвама и отвязала первое полотнище, которое стало биться на ветру, как знамя. Это был сигнал к началу общих сборов.

Сборы продлились недолго, потому что добра у индейцев было не много. Женщины забирались по шестам наверх вигвамов и отвязывали веревки, стягивавшие жерди каркаса. В этой работе участвовала и десятилетняя Уинона. Харка и его товарищи готовили лошадей. К тягловым лошадям прикрепляли волокуши: передние концы двух длинных жердей привязывались к упряжи лошади, задние же, на которые натягивались шкуры, волочились по земле. На шкуры укладывали домашнюю утварь и сажали детей, слишком больших, чтобы путешествовать на спине матери, и слишком маленьких, чтобы ехать верхом. Повозок у индейцев не было, поскольку они не умели делать колеса.

У Харки и Харпстенны уже были собственные лошади, и они вместе с другими мальчиками и воинами разъезжали вокруг выстраивающейся колонны. Женщины и девочки ехали на тягловых лошадях. Во главе колонны уже стоял шаман Хавандшита, восьмидесятилетний согбенный старец, худой и жилистый. Прежде чем колонна тронулась в путь, он прочел древнюю утреннюю молитву о ниспослании им пищи и мира.

Как только шаман сделал первый шаг, Маттотаупа выехал вперед на своем пегом коне, чтобы вести людей через изуродованный бурей лес в прерию.

Индейцам предстояло переправиться через реку, в которой мальчики играли накануне вечером. Хавандшита и Маттотаупа повели людей вдоль реки вниз по течению, до переката, где было легче перейти на другой берег. Харка знал, что брод находится в тысяче шагов, и поскольку здесь, вблизи бывшего стойбища, им вряд ли могла грозить какая-нибудь опасность, а значит, всадникам пока необязательно было строго соблюдать порядок следования, они с Четаном немного опередили колонну. Харка нашел место, где русло расширялось и вода тихо струилась по мелкому песчаному дну. Они остановились и в последний раз окинули взором родные, знакомые с раннего детства места, которые им теперь приходилось покидать, и, возможно, навсегда. Новые охотничьи угодья, цель их путешествия, находились южнее, в нескольких днях пути.