Харка — сын вождя

Эллис попытался пошевелиться, но тут же раздалось грозное рычание тигрицы, и он замер.

Выйдя наружу, Харка оказался перед директором, несколькими служителями и Старым Бобом. Несколько поодаль стояли другие рабочие цирка.

– Там происходит что-нибудь ужасное? – спросил директор, вытирая со лба пот.

– По-моему, нет, – ответил Харка. – Сегодня хищники покажут новый номер, и разговор идет о кое-каких мелочах. Только двери фургона отворять нельзя.

– А режиссер?

– Он снова приступит к своим обязанностям, как только они закончат. А пока придется обойтись без него.

19 Штирия – провинция Австро-Венгрии, ныне – провинция Австрии. (Примеч. пер.)

– Слава богу! Значит, номер с хищниками состоится.

Ну, тогда все в порядке, – произнес директор и удалился.

К Харке подошел Старый Боб.

– Мальчик, но как же туда попал Эллис?

– Не знаю.

– Очень просто, – со смехом пояснил один из рабочих. –

Рональд высунулся из окна и попросил меня, чтобы я позвал Эллиса для разговора о сегодняшнем представлении.

Вот Эллис и пришел. А как уж Рональд провел в фургон тигрицу – этого никто не видел. О-хо-хо, – застонал он от смеха и, бросившись на землю, продолжал дико хохотать, –

ну и Эллис! Ой, не могу! Ну и приключение!

– Еще один припадок сумасшествия, – сказал Старый

Боб и улыбнулся, растянув рот до ушей. – Жду не дождусь вечера, сегодня уж обязательно должно произойти что-то невероятное. Если Эллис живым выберется из фургона, будет два тигра и один из них – двуногий.

Харка подумал, что Старый Боб рассуждает так же, как и он.

Дневное представление обошлось без происшествий.

Номер с хищниками и нападение на почтовую карету не демонстрировались, они предназначались для вечернего представления, билеты на которое были в два раза дороже.

* * *

Когда наступил вечер, маленькая Кэт была уже разнаряжена. Как и полагалось в те времена, на ней были длинные кружевные панталоны, жакетка до колен, блуза с белым накрахмаленным воротничком и жилет. Наготове был и капор с лентами, которые завязывались под подбородком. Девочку совсем не было слышно, она старалась в последние минуты не попасться на глаза тетушке Бетти.

Отец спокойно сидел на обитом шелком стуле и ждал: тетка еще не закончила свой собственный туалет, и хотя карета уже была готова, она не торопилась.

Наконец она вышла и сказала, что теперь ее сердце спокойно, так как приготовления закончены, что и всегда все должно проходить вот так размеренно и без спешки и только в этом случае она сумеет сохранить свое здоровье.

Последовало еще добавление, что Кэт с ее непоседливостью – это гвоздь в тетушкин гроб, но эти слова были произнесены уже достаточно тихо, и Сэмюэл Смит не слышал их.

Маленькое семейство разместилось в карете, и две раскормленные старые клячи потрусили рысцой. У кучера были курчавые седые бакенбарды, но чисто выбритый подбородок. Да и все семейство не производило впечатления людей, шагавших в ногу с растущим промышленным и торговым городом. А когда в пути тетя Бетти обратила внимание на новые, только что выстроенные дома, она сказала:

– Ты знаешь, Сэмюэл, я плохо чувствую себя на севере, очень плохо. Как только тут станет поспокойнее после этой войны, я закончу свои дела, все распродам и уеду на юг. А

нынешняя зима была невероятно холодной.

– Как хочешь, тетушка, – смиренно ответил Смит.

Карета остановилась возле цирка. Выскочил служитель в красной ливрее и помог вылезти Кэт, Смит позаботился о тетушке Бетти. Служитель, взяв билеты из рук Смита,

провел семейство сквозь толпу под огромные аншлаги, к контролю. Контролер почтительно поклонился и проводил их до ложи. На тетушку Бетти такое обращение произвело впечатление, и она тут же заметила:

– Я же говорила, что это первоклассный цирк!

Они были одними из первых зрителей, занявших свои места. Соседняя ложа еще пустовала. Тетушка вынула лорнет и критическим взглядом принялась рассматривать лампы, зрителей, постепенно наполняющих цирк.

– Семейство Финлей обычно опаздывает, – сказала она.

– Но это совсем не из-за Анни. Анни – пунктуальна, но ее муж… Это всегда неприятно, когда люди не пунктуальны.

Пожалуйста, заметь себе это, Кэт. Вот твой отец совершенно пунктуален, и ты можешь с него брать пример.

– Конечно, тетушка Бетти, – поспешила ответить Кэт, хотя мысли ее были заняты совсем другим.

На девочку обрушилась бездна новых впечатлений.

Высоко под куполом висели какие-то штанги, свешивались канаты непонятного назначения. На эстраде оркестр настраивал инструменты, и беспорядочные звуки дополняли атмосферу ожидания заманчивого зрелища. Служители цирка в красных ливреях сновали между рядами, рассаживая зрителей. Миловидные девушки разносили сладости.

– Пожалуйста, ничего не покупай, Сэмюэл, – сказала тетушка Бетти. – От сладостей только портятся зубы.

– Как хочешь.

Кэт двоим детским инстинктом чувствовала, что отец ее отнюдь не безвольный человек, он просто устал от бесконечных мелких сражений и потому на все соглашался.