Харка — сын вождя

Такое обращение означало, что Матотаупа считает возможным поддерживать в разговоре дружеские отношения.

– Мое имя – Длинное Копье.

– Кто же родители и братья Длинного Копья и где расположены их палатки?

– Мои родители и братья принадлежат к племени шайенов.

Выражение лица Матотаупы изменилось, но он сдержал резкие слова, готовые сорваться с его губ.

Белый, видно, догадался, что разговор принял опасный характер, и, чтобы исправить положение, сказал своему спутнику-индейцу несколько слов. Тот перевел:

– Вождь Матотаупа должен знать, что я, Длинное Копье, не принадлежу к тем шайенам, которые ищут стычек и пытаются проникнуть на поля охоты дакотов. Мой отец и мои братья мирно живут в своих палатках далеко отсюда, в

Оклахоме, и не считают себя врагами ни дакотов, ни белых людей. Я покинул мою палатку пять лет назад и с тех пор сопровождаю моего старшего брата Далеко Летающую

Птицу. Хау.

Но, кажется, это объяснение не вполне удовлетворило

Матотаупу. А Харка подумал: «Если Длинное Копье из мирных шайенов, зачем же он покинул своих отцов и зимой и летом бродит с Далеко Летающей Птицей? Что-то тут не так…»

Матотаупа изменил направление разговора.

– На пути от Скалистых гор к нашим типи Далеко Летающая Птица и Длинное Копье не видели следов воинов, следов крупной дичи?

При этом вопросе гости оживились.

– Мы видели следы серого медведя – гризли.

Матотаупа даже приподнялся.

– Гризли! О! Где вы видели его следы?

– В двух днях пути отсюда в сторону гор.

– Следы были старые?

– Совершенно свежие.

– Вы посмотрели, куда они ведут?

– Да, мы это сделали.

– Почему вы не убили гризли? Или, может быть, медведь тотемное животное Далеко Летающей Птицы?

Белый улыбнулся в свою бороду.

– Но я же пришел сюда не на медведей охотиться, я хочу нарисовать моей волшебной палочкой портрет вождя,

– ответил он, а шайен перевел.

– Ты волшебник?

– Он особенный волшебник, вождь, – ответил шайен. –

Позволь показать тебе портреты вождей пауни и шошонов.

– Хау. Пусть покажет.

Гости вытащили из своих вещей сверток холстов и поднесли его поближе к огню. Белый развернул один сверток так, чтобы на него падал свет.

Матотаупа застыл словно завороженный. Мужчины и дети смотрели с любопытством, но не скрывали своего страха. Шешока закрыла глаза руками, чтобы не видеть колдовства.

На полотне был в полный рост изображен вождь племени шошонов. Он был как живой. Ярко окрашенные перья головного убора, казалось, шевелились от ветра на фоне голубого неба. Шайен развернул второй сверток, и в свете огня заблестел портрет вождя пауни. Все непроизвольно поднесли руки ко рту, как это обычно делалось, когда слышали голос духа.

– И оба вождя уже мертвые? – спросил Матотаупа, еле шевеля губами.

– Нет, нет. Они живы, – уверил шайен.

– Здесь, на этой коже?

– Нет, они живы среди своих воинов.

Матотаупа с сомнением покачал головой.

– Но здесь их дух! Так что же, они живут двумя жизнями? Это колдовство?

– Да, они живут дважды. Но на этой картине они никогда не умрут.

– Хо! Колдовство! Долой! Вон!.

Гости послушно спрятали холсты. И когда все снова уселись вокруг очага, Матотаупа заговорил:

– Лучше мой белый брат пусть охотится на медведей, чем околдовывает краснокожих.

– Каждый живет по-своему, вождь.

– Хау.

После продолжительной паузы Матотаупа спросил:

– Далеко Летающая Птица не обидится, если я пойду искать следы его медведя?

– Далеко Летающая Птица и Длинное Копье не обидятся на тебя. Они готовы показать следы. Острые глаза различат и старый след. Позволь подарить этого медведя тебе для твоей охоты.

– Хау, хау. Далеко Летающая Птица и Длинное Копье могут просить меня, Матотаупу, вождя рода Медведицы, и я сделаю, что они попросят.

– Хорошо, вождь. Мы хотим только одного – нарисовать твой портрет.

– Нет! – Матотаупа поднял руку, точно ограждая себя от опасности.

Харка тоже испугался, услышав такую просьбу. Матотаупа, однако, быстро взял себя в руки. Он встал полный достоинства и произнес:

– Я сказал. Белый человек тоже сказал свое желание. Он получит мой портрет, то есть мою жизнь. Пусть будет так.

У дакоты не меньше мужества, чем у пауни или шошона.

Но одно условие: белый человек нарисует меня не раньше, чем я уложу медведя.

Желтая Борода мотнул бородой и что-то сказал шайену.

Тот перевел:

– Мы принимаем это условие. Матотаупа – великий охотник, и он уложит этого свирепого зверя.

По губам Матотаупы скользнула хитрая усмешка.

– Я – великий охотник! Откуда об этом знают мои новые братья?

Шайен нахмурился, но белый что-то сказал ему, и индеец перевел:

– Мы знаем об этом от белых людей, которые делают дорогу для Огненного Коня. Прежде чем отправиться в

Скалистые горы, мы посетили их.

– Кто меня там знает? Кто мог обо мне рассказать?

– Все, с кем мы говорили. Воины рода Медведицы, сказали нам, хорошо поохотились на бизонов, и они знают большую тайну.