Харьков — проклятое место Красной Армии

Кузьма Петрович решительно возразил: «А я полностью согласен с товарищем Синяевым и его выводами. И доклад его совершенно правильный». Тут Антонов, который за все время разговора не проронил ни слова, обратился ко мне: «Все, товарищ Синяев, вы можете идти».

Вышел я, разумеется, с тяжелым настроением. О чем был разговор в мое отсутствие – не знаю, до следующего утра с командармом встречаться не пришлось, ну а утром немцы ударили по 9-й армии».

Были и другие свидетельства того, что противник готовился нанести удар по правому крылу Южного фронта.

В справке-докладе от 12 мая начальника разведотдела штаба юго-западного направления полковника Виноградова отмечается: «Краматорское направление:…по агентурным данным на 8 мая, от станции Доброполье (144 км севернее Гришино) на Степановку (36 км юго-западнее Краматорская) и обратно проследовало 160 крытых автомашин с опознавательными знаками 100-й пехотной, 60-й моторизованной и 14-й танковой дивизий. В районе Анновка, Александровский, Прасковьево обращено внимание на большое скопление войск и автомашин с теми же опознавательными знаками. На Краматорская и Славянск проследовало 15 танков, из них 8 убыли в направлении Райгородок»[111].

Было отмечено передвижение частей противника перед фронтом армии в восточном направлении. Видимо, после получения именно этого донесения генерал-лейтенант Антонов сразу же сделал телеграфный запрос в 9-ю армию о положении в районе Маяков и о том, как ведет себя противник перед армией. Ему доложили, что «попытка усиленного стрелкового батальона, выделенного от 51-й дивизии, овладеть лесничеством не удалась – препятствует сильный заградительный огонь минометов противника. Только на опушке леса у лесничества немцы выпустили до трех тысяч мин. Из-за плохих условий наблюдения обнаружить вражеские огневые позиции и подавить их никак не получается. Утром 17 мая, используя все виды разведки, намечено выявить-таки места минометных батарей, подавить их и снова атаковать лесничество. Что же касается поведения противника, то он особой активности не проявляет. В общем, ничего существенного…»[112].

Обратимся, наконец, к воспоминаниям Н.С. Хрущева. Рассказывая о начале и развитии наступления, он отмечает: «…Нас озадачило, что мы слишком легко преодолели передний край противника. Мы скоро убедились, что против нас почти нет сил (что явно не соответствовало действительности. – Авт.). Следовательно, мы сами лезли в какую-то расставленную для нас ловушку…

Мы рассматривали ситуацию и предположили, что противник сейчас сосредоточил свою группировку на нашем левом фланге, на участке, который входил в состав Южного фронта в районе Славянска. Мы ждали, что отсюда он ударит нам во фланг. Это было очень опасное направление… Главный удар был с юга»[113].

Если принять все это на веру, то тем более непонятнее становятся дальнейшие действия Военного совета юго-западного направления, усугубляющие вину и его главкома, и члена Военного совета, и начальника штаба.

Разумеется, все было далеко не так просто, а приведенные рассуждения члена Военного совета не соответствуют действительности: «Мы тогда решили приостановить наше наступление, потому что оно отвечало планам нашего врага. Чем мы глубже будем вклиниваться, продвигаться на запад, тем больше растянем свою линию и разжижим войска. Ослабим и обнажим свой левый фланг и создадим условия для более легкого прорыва немцев, окружения и уничтожения наших войск.

Мы остановили наступление. Отдали приказ вывести танковые и противотанковые бригады, артиллерию. Одним словом, мы стали перекантовывать свои войска на открытый левый фланг. Мы считали, что это единственная возможность, единственное правильное решение при сложившихся обстоятельствах. На севере ничего не предпринимали и продолжали там операцию. Но операция успеха не имела. Мы раскрыли замысел противника, но, к сожалению, поздно…»[114]

На самом деле замысел противника был раскрыт, когда тот уже нанес удар, да и наступление не было остановлено, а меры, о которых пишет Н.С. Хрущев, принимались с большим опозданием.

Под утро на участке 155-й стрелковой дивизии боевое охранение захватило в плен немецкого сапера, проделывавшего проход в нашем минном поле. Он сообщил, что через два часа начнется наступление. Пленного направили в штаб армии. Оттуда позвонили Харитонову, но было уже поздно. В 5 часов 45 минут на оборонительные позиции 9-й армии, места расположения штабов соединений, сосредоточение войск обрушились тысячи снарядов и мин, а вслед за мощным ударом вражеской артиллерии в атаку устремились танки и мотопехота.