Харьков — проклятое место Красной Армии

Обратим внимание читателя на то, что последняя цифра общих потерь советских войск (то есть убитыми, ранеными, пропавшими без вести, попавшими в плен), приведенная уже в 1990 г., составляет около 230 тыс. человек[166]. Совместные потери 6-й армии и группы Бобкина: личного состава – 140 591 человек, танков – 468, орудий – 833, минометов – 1745[167]. Потери 9-й армии – 33 260 убитыми, 329 орудий, 79 танков, 471 82-миллиметровый миномет, 48 120-миллиметровых минометов, 31 992 винтовки и автомата[168]. Потери 57-й армии в личном составе исчисляются в пределах 57–60 тыс. человек.

Это стало известно сейчас, когда открыты, как говорится, все карты. Ну а тогда, в самом конце мая сорок второго, что могла узнать страна о харьковской катастрофе? Очень мало, практически – ничего. Вот что отметил в рассказе-хронике один из наиболее информированных тогда военных журналистов Д. Ортенберг: «27 мая. В сводках Совинформбюро не упоминается наше наступление на Харьков. Вместо этого указывается, что советские войска «закрепились на занимаемых рубежах». Главным направлением сейчас стало Изюм – Барвенковское, там наши войска ведут тяжелые оборонительные бои. В газете это нашло отражение в репортажах К. Буковского и Т. Лильина. Сообщения крайне тревожные: «Вчера происходили крупные танковые бои… Вражеские танки почти не уходят с поля боя… Танковые бои идут почти непрерывно, они носят исключительно ожесточенный характер…

31 мая. Поздно вечером пришла сводка Совинформбюро. В ней лишь две строки: «В течение 31 мая на фронтах ничего существенного не произошло». Но, увы, в это время как раз и произошло много существенного. Сражение на Юго-Западном закончилось не в нашу пользу. Вновь возникло слово «окружение», печально памятное нам по первым месяцам войны и исчезнувшее в последнее полугодие. Немецким войскам удалось на этом фронте замкнуть кольцо вокруг нашей группировки. В этом кольце мужественно сражались наши воины с превосходящими силами противника. Несколько тысяч человек вышло из окружения. Но много наших воинов погибло или попало в плен, среди них ряд видных командиров…

Конечно, в ту пору я далеко не все знал и понимал. Вспоминаю, что, когда я в Перхушкове завел с Жуковым разговор о харьковских делах, он рассказал мне не так много и не столь откровенно, как написал об этом после войны. Не сказал, что не был согласен с развертыванием нескольких наступательных операций, в частности и на Харьковском направлении, и об этом говорил Сталину на заседании ГКО. Но фраза, которая тогда, во время разговора в Перхушкове, у него вырвалась, многое мне открыла: «Не надо было там начинать…»

Отмечу, что в нашей газете, как, впрочем, и в других, о ходе событий нет ничего определенного. Не назывались города и населенные пункты, за которые шли бои или которые мы оставляли, не печатались и карты театра битвы, как это мы делали в прошлом. Почему? Взять грех на свою душу было бы легче всего.

Вспоминаю свою беседу с секретарем ЦК партии А.С. Щербаковым, который был начальником Совинформбюро и к тому времени стал и начальником ГлавПУРа. Я сказал, что откровенный разговор, который мы вели на страницах военной газеты и во время поражения сорок первого года, был проявлением не слабости, а силы нашего государства и армии. Правда, война не снижала, а поднимала дух людей, вселяла веру в нашу победу. Александр Сергеевич ответил: «Тогда была другая обстановка. Тогда дело шло о судьбе нашей страны. А эта операция носила частный характер. Решено публиковать только то, что дает Информбюро. Придерживайтесь наших сводок…»

Я хорошо чувствовал, когда Щербаков говорит от своего имени, а когда передает указания Верховного, никогда на него не ссылаясь. Я понял, что на этот раз он передает указания Сталина. Не мог Александр Сергеевич, да и не только он, тогда предполагать, что наше поражение на Харьковском направлении обернется наступлением противника на Сталинград и Северный Кавказ и вновь встанет вопрос о судьбе Родины»[169].

Суровые испытания выпали на долю советских войск. Оперативно-стратегическая обстановка изменилась в пользу противника. По согласованию со Ставкой ВГК маршал Тимошенко принял решение на переход к обороне на рубеже Волчанск, Балаклея, вдоль левого берега Северского Донца силами 21, 28, 38 и 9-й армий. Войскам ставилась задача не допустить развития удара противника из района Харькова на восток.

Успешно начавшаяся Харьковская наступательная операция закончилась тяжелым поражением советских войск. Это обусловливалось рядом причин.