Харли Квинн. Безумная любовь

– Доктор Квинзель, что с вами? – Лиланд покраснела от гнева. – Почему вы посадили Джокера в фургон без вооруженной охраны и без наручников? Пожалуйста, скажите, он вас заставил? Он вам угрожал, да? Вы проделали все это, боясь за свою жизнь?

– Я вас не понимаю, – Харли недоуменно покачала головой.

– Чего вы не понимаете? – еще более раздраженно спросила Лиланд.

– Я лишь хотела показать вам, насколько далеко мы продвинулись в лечении. Чтобы вернувшись, вы увидели, какого прогресса он достиг. Для меня места в фургоне не осталось, поэтому мне пришлось поехать на своей машине.

Харли принялась объяснять, что, пока она ходила за ключами от машины, фургон уехал, и она обнаружила его уже в канаве. Из ее «Смарта» можно было выжать не больше девяноста километров в час, а значит, водитель гнал, как бешеный.

– Ничего себе, опытный водитель транспорта для заключенных! – снова возмутилась Харли. – Я требую, чтобы его проверили на всевозможные наркотики. Погодите, куда вы?

Не отвечая, доктор Лиланд вышла из палаты. Потом она просунула голову в дверь и приказала:

– Не двигайтесь с места!

– Хорошо, – зашептала Харли.

Джоан совсем скоро узнала, что произошло на самом деле. Когда фургон уже почти доехал до бассейна, Джокер отстегнул ремень безопасности и напал на пассажиров, в первую очередь – на доктора Пателя. Потом набросился на водителя, в результате чего фургон съехал с дороги и опрокинулся в канаву. Джокер еще несколько раз пнул Пателя, выбрался наружу и кому-то позвонил по мобильному телефону. Через пару минут подъехала машина, Джокер сел в нее и уехал. Никто толком не разглядел водителя, но все припоминали цвет автомобиля: бежевый или кремовый.

Мобильный телефон заинтересовал Лиланд куда больше, чем загадочная машина. Натан сказал, что Джокер достал телефон из кармана, и тут Джоан поняла, что все пропало. Харлин Квинзель знала, что заключенным запрещалось давать мобильники: работника могли уволить только за то, что тот дал кому-то из пациентов позвонить по своему телефону. Молоденькая дурочка, видимо, даже не станет отрицать, что дала Джокеру сотовый, если прямо спросить ее об этом.

Проще уволить Харлин Квинзель, но у них и так не хватало персонала. К тому же, Патель какое-то время не сможет работать.

Всего бы этого не случилось, не опоздай доктор Дэвис в тот день на работу.

Он никогда не опаздывал, но именно в это утро он обнаружил, что кто-то проколол три колеса на его автомобиле. Был самый час пик, ему пришлось долго дожидаться эвакуатора и еще дольше ждать в гараже, пока поменяют шины.

Дэвис позвонил Пателю, объяснил, что у него проблема с машиной, и он встретит группу в городском бассейне. Патель предложил ему подождать, но тот настоял, чтобы они отправлялись без него. Раз уж поездку не отменили из-за отсутствия доктора Лиланд, не стоило отменять и из-за него.

Лиланд спросила медсестер и санитаров, почему они позволили доктору Квинзель усадить Джокера в фургон. По их словам, доктор Квинзель уверила их, будто у нее имелись все необходимые разрешения. Вот они и подумали, что Лиланд одобрила ее план.

«Вы же всегда одобряете все, что она делает».

Правда ужаснула женщину: виноватым оказался не Дэвис, не доктор Патель и даже не Джокер. В злополучном происшествии виноватой оказалась она, Джоан Лиланд. Завороженная виртуозным спектаклем Харлин Квинзель, она поверила ей и дала слишком много воли.

«Так вот как выглядит конец света... – мрачно раздумывала Джоан Лиланд. – Все начинается не со взрывов и катастроф, а с неверного предположения. Что ж, может, на другом свете повезет больше».

Разумеется, конца света не предвиделось. Это был бы слишком легкий расклад. Мир никуда не делся, и ей предстоит отвечать за все преступления, которые последуют за бегством Джокера. Когда совет директоров спросит, есть ли у нее оправдания собственным действиям, осмелится ли она признать, что позволила доктору Квинзель лечить исключительно Джокера, лишь потому, что так было проще? Да, и у нее, и у других врачей прибавилось работы, зато Джокеру оказалось недосуг выдумывать новые каверзы. Он перестал подкупать санитаров, чтобы они проносили для него запрещенные вещи, перестал сеять смуту среди пациентов и изобретать новые, все более опасные розыгрыши для персонала.

Доктор Лиланд надеялась, он так увлечется хорошенькой, молодой докторшей, что согласится участвовать в лечении, и его состояние хоть как-то улучшится. К тому же, занятая Джокером, Харлин Квинзель не возвращалась к провальным затеям, вроде коллективных сеансов терапии для женщин-заключенных, и прекратила задавать неудобные вопросы о членах совета директоров, посещающих больницу в неурочное время в сопровождении странных персонажей со странным оборудованием.

Лиланд вздохнула: будь это какая-нибудь другая больница, ее бы уже уволили.