Харли Квинн. Безумная любовь

— Не нужно мне ваше время, я могу и сейчас вам все выложить, мисс, — заявила Харриет.

Видимо, именно так выглядит человек, про которого говорят «нарывается», предположила Харлин, а вслух сказала:

— Правильнее называть меня не «мисс», а «доктор». Или даже «док».

— Ладно, док, слушаюсь, — на щеках Харриет проступили красные пятна. — Вы же главная, как и все ваши докторишки. Нам только и остается, что терпеть. Это ваш мир, но мы вынуждены в нем жить. Если это вообще можно назвать жизнью, — она потрясла цепями.

Харлин вдруг подумалось, что кому-нибудь стоило предупредить ее об умении Харриет Пратт читать мысли.

— Отлично, док, — продолжала пациентка. — Раз уж вам так хочется знать, чего я жду от этих встреч, как вы их называете, — Пратт выпрямилась на стуле, насколько позволяли цепи. — Чаю.

Харлин недоуменно моргнула.

— Повторите?

Пратт возвела глаза к небу.

— Черт меня побери, док, Господь ушей тебе не дал? Или ты на самом деле такая тупая? Чаю я хочу! Чао! Чайка! Чайна Таун, чайный пакетик, слыхала? Отвечаю: хочу чаю!

Харлин заглянула в историю болезни Харриет, чтобы убедиться, что сегодня ей не забыли дать нужные лекарства, как вдруг заговорила Памела.

— Она про напиток. Чай. Хоть «Английский завтрак», хоть Эрл Грей. Да хоть «Липтон».

Голос ее звучал так же устало, как и во время первой встречи, но Харлин показалось, что она уловила едва заметную нотку веселья. Важная деталь.

— Это не я! — внезапно разрыдалась Мэри Луиза. — Это ты! Это ты виновата!

— Она права, Харриет, — равнодушно растянула Памела, которая уже и не пробовала дотянуться до волос, а сидела, задумчиво рассматривая ногти. — Ты ведешь себя как идиотка. Я-то сразу сообразила, что ты имеешь в виду, но я здесь уже так давно, что успела бы вырастить стометровую секвойю. Знаю, по идее, это должен быть жаргон кокни…

— Не должен быть, а так и есть, — рявкнула Харриет. — Позырь в сети, сама увидишь!

— …но док, скорее всего, решила, что тебя хватил удар и ты заговариваешься, — Памела тяжело вздохнула. — Как бы я хотела построить машину времени и перенестись назад в те дни, когда я тоже не представляла, что ты несешь. Тогда было бы легче не обращать на тебя внимания.

Напряжение в комнате нарастало. Харлин услышала, как охранник позади нее открыл дверь и позвал санитаров. Она чуть повернулась на стуле и подняла руку, приказывая им оставаться в коридоре. Те уже приготовились бежать в комнату, чтобы усмирять ее пациенток, чего она не могла им позволить. Она намеревалась показать этим женщинам, что ей не понадобится взвод охраны с ремнями и успокоительным всякий раз, когда кто-то в плохом настроении. Особенно учитывая тот факт, что все пациентки и так были прикручены к стульям.

— Объявляю перерыв, — доктор Квинзель махнула коллегам. — Нам всем действительно не помешает чашка крепкого чая.

Воинственное настроение Харриет мгновенно испарилось. Она радостно ухмыльнулась.

— Вот это правильно, душечка. Мне Эрл Грей, если не трудно.

— Мне травяной, — Памела явно мечтала провалиться сквозь землю.

Харлин повернулась к Сороке и Мэри Луизе.

— Блестящее, — надулась Сорока, глядя на шею Харлин.

— Хочу сипучку! — заявила Мэри Луиза. — Не хочу плотивный тяй, хочу сипучку.

Харлин посмотрела на санитаров.

— Кто-нибудь, запишите, что нужно. Харриет — Эрл Грей, Памеле — травяной. Для Маргарет Пай воду и побольше блестящих кубиков льда, лимонад для Мэри Луизы — без кофеина, можно виноградный или имбирный эль. А мне зеленый чай. И не скупитесь, не просто по одной чашке.

— Тогда нам придется кого-то из них вести в туалет, — проворчал санитар по имени Оскар.

— Вам за это платят, — высокомерно напомнила Харлин. — Хотя лучше бы с вами пришла медсестра или санитарка. И еще принесите печенья.

— Печенья? — изумленно вытаращился Оскар.

— Тарелку печенья, — повторила Харлин. — Какой же чай без печенья?

* * *

— Вот теперь все культурненько, душечка, — заявила Харриет, когда санитары вкатили в камеру столик на колесах.

Спорить с ней никто не вызвался, даже Памела Айсли сидела спокойно, пока санитар наливал ей травяного чая в кружку, стоящую на широком подлокотнике. Правда, цепь, которая приковывала ее руку, не позволяла девушке поднести чашку к губам, так что ей приходилось неловко наклонять голову, чтобы сделать глоток. С остальными приключилась та же ситуация.

Харлин не сумела скрыть раздражения.

— Неужели нельзя хотя бы немного ослабить цепи, чтобы они могли двигаться? Могли есть и пить без цирковых трюков?

Оскар колебался, и тогда она повернулась к охраннику. Через мгновение тот заявил:

— Делайте, как сказала доктор Квинзель.

Вид у санитаров был неуверенный, но они подчинились.

— Спасибо. Если нам что-нибудь понадобится, я вас позову.

— Как же все культурненько, — проворковала Харриет Пратт, когда санитары вышли. — Я ведь права, душенька?

Похоже, она обращалась к Памеле Айсли, одна из лиан которой свалилась в ее чашку. Харлин собиралась сказать, чтобы она так не делала, но передумала. В конце концов, это ее чашка, и не похоже, чтобы ей это как-то повредило.