Харон

щие (направления, к сожалению, дать не мог) и — собственно Москва. Сгусток перемешанных друг в друге аур людей, живущих сейчас, и многих, что жили до, но чьи астральные тела по разным причинам задержались в чудовищном клубке. Эти узлы сгущений в незримых слоях жизни свойственны всем мегаполисам, но, в отличие от видимых глазу и осязаемых руке черт, разрушаются много медленнее, чем камень стен, стрелы и извилистые колена улиц, уют домашних очагов или пронзительная ясность брусчатых площадей, грохочущие подземные дороги или гулко молчащие залы, ветхая человеческая мудрость на траченных мышами листах или безумно непрочная человеческая плоть, в истреблении которой человек никогда не скупился на усилия, обращаемые к самому себе. Однако мы отвлеклись.

Игнат уже был готов к скрупулезному анализу, просеиванию через мелкое сито, перелопачиванию гор пустой породы, часам и часам работы, использованию всех мыслимых возможностей компьютера, имеющего выходы во многие сети и коды, отпирающие банки данных многих, в том числе и силовых структур и организаций. Но все оказалось гораздо проще.

Ничего, по переживаемым российским временам сверхнеобычного, ничего так уж из ряда вон. Серия убийств — среди множества убийств — ничем, кроме способа их совершения плюс некоторые сопутствующие обстоятельства, кажется, не связанных. Кое-что проскальзывало даже и в газетах — открытая информация. Последовательно занимались: криминальная милиция, рубоповцы, попробовали подключить фээсбэшников, следственное управление Генпрокуратуры, создать отдельную следственную группу, а потом дело вновь упало в криммил и болтается там, как хронический «висяк».

«В девятом вале преступности, захлестнувшем страну», — Игнат с отвращением выговорил затерханный и уже ничего не означающий оборот речи.

Этот вал, как хороший альпинист, упорно лезет к вершинам, на которых еще не бывал, и что такое в нем отдельное преступление против отдельной личности? Даже со зловеще повторяющимися подробностями? Да и к тому ж не было среди жертв никого, кто занимал бы сколько-то видимое общественное место или обладал пусть тайной, но реальной властью, положением, богатством, выдающимися личными качествами. Напротив. Было в них во всех что-то темное. Темноватое и скользковатое что-то, Один привлекался в свое время (безуспешно) за растление, другого подозревали, да тоже не доказали в принадлежности к темному криминальному миру, и ходили слухи о невиданной жестокости, граничащей с садизмом, а на поверку чист был, как ягненок. Про кого-то — вообще ничего незаконного, но абсолютно всеми знавшими характеризовался как редкая сволочь, подлец и мерзавец. Так ведь подобные расплывчато-моральные категории юридическую силу разве когда имели? Бьет жену, тиранит детей, подставляет партнеров, стучит на коллег, — это все вроде «а еще в наш суп тараканов подсыпает», к делу не пришьешь…Но темненькое было, было, хоть и недосуг на общем нынешнем фоне подноготную покойников выяснять, копать глубинные мотивы. Это если кто-то когда-то про них что-то знал, а тут с живыми дай Бог разобраться.

«В наше такое непростое трудное время», — эту фразу Игнат тоже произнес, морщась.

Знать умерщвленные друг друга не знали и, учитывая все обстоятельства, знать не могли.

Игнат сумел-таки ознакомиться с делом, иначе откуда ему стали известны эти подробности. Личные связи он тоже имел.

Все погибшие — мужчины, но односторонне-сексуальная направленность преступлений вряд ли может серьезно приниматься во внимание, так как никаких специфических признаков (следы изнасилования как мужчиной, так и женщиной, надругательства над телами) не отмечалось. Некоторые — буквально растерзаны, или как минимум разорвано горло, словно от столкновения с крупным хищником; кстати, редкие следы подтверждают. Большинство следователей склонялось к версии о маньяке. Имелась и гипотеза о ритуальных убийствах, чисто умозрительная, так как ни одна из известных сект, включая «Чад Сатаны», и «Братьев Дьявола», а также «Поклоняющихся Утренней Звезде» (одно из тайных имен Князя Тьмы), — никто подобных жертвоприношений людей не практикует. У них свои способы выбора жертв и приемы умерщвления. Не такие. Да и под контролем они постоянным.

Понадобились все же Игнату обширные возможности его компьютера.

Зарегистрированных случаев восемь. С последним, — поправился Игнат, а Инка крепче обхватила себя за плечи, — с последним девять. О нем он еще не выяснил, но восемь совпадают по времени с обнаруженными в сверхчувственной сфере следами появлений того, за кем Инка два часа назад закрыла дверь.

Особо впечатляюще выглядит обстоятельство, что лишь одна смерть из всех произошла в теплой Анапе с ее гниющим заливом, который считают границей южного берега Тамани и тоже южного, тоже берега, но уже Кавказа. Аккурат о том моменте Игнату говорилось экстрасенсом-информатором: «след» засекается далеко.