Харон. На переломе эпох

Спина болела. Болело плечо от зацепа Медвежути. Болели колени, скорее всего от не привычных нагрузок. Крутило живот, надеюсь, просто отходит адреналин. Сходил, называется, за патрончиками! Ну, его к демонам, этот берег! Пойдем дальше, как говорят испанцы «cabo a cabo» то есть «от мыса к мысу» что и называли в старину «каботажем». Позже в слово внесли новое значение — плаванье внутри одного государства. А мы пойдем в первоначальном, испанском смысле — крадучись от мыса к мысу.

В полутора километрах севернее прошли базу отдыха, с коттеджами выступающими из леса. Вот тут, похоже, Медвежуть и отъелся. На Кричалку никакой реакции от базы не ждал, и не ошибся. Тишина… мертвая.

Так и шли дальше, отмеряя километр за километром речитативом кричалки. Через два километра вошли в бухту Тихая, и тут впервые увидели живых. Много. На восточном берегу бухты виднелась еще одна база отдыха, а на берег высыпал народ и несколько человек уже тащили к воде лодку. Я даже оглянулся на рубку Катаны с некоторым сожалением. Чую, опять припасами придется делиться.

Молча сбросил якоря, вымещая неудовольствие на железе. Парадокс — искренне хотел найти живых, а найдя, испытываю двойственные чувства. И насупленная жаба активно вооружается. Последовал ее примеру, под удивленным взглядом супруги. Пришлось пояснить, что люди нынче разные и не хотелось бы на том свете выглядеть доверчивым толерантом. Катюха посмотрела на приближающуюся лодку, склонив голову к плечу, и без комментариев ушла вооружаться. Да еще закрыла по выходу кают-компанию, сунув ключи в карман.

Приняли лодку на правый трап, как дорогих гостей. Первым выбрался тучный мужик, назвавшийся Юрием и не дав представится остальным начал давить на психику. Рассказывал, что у него на базу набежало, именно «набежало», я переспросил, почти сотня человек и коль я кричалки про радушие распространяю, то у него срочно надо забрать большую часть ртов и привезти ему компенсации. Полюбопытствовал, а с меньшую частью ртов куда? Оказалось, с меньшей и в основном слабой частью он договорился на дальнейшее совместное проживание.

Я себя пытался убедить в четвертый раз — «Не мое дело! Пусть станция разбирается!». Юрий распалялся в монологе «все мне должны», мужики за его спиной жались в кучку, Катюха сидела на краю башни Рогатки, держа Дикаря на коленях и внимательно следя за обстановкой. Как-то радушие у нас не задалось.

Наконец прервал оратора — От нас-то что хотите? Мы не транспорт и не склад провианта. Мы скорее гонцы, зачитывающие свитки на площади. Придет сюда военный корабль, ему претензии и выскажите.

— Какой военный корабль? — удивился кредитор всего мира.

— Ну, такой с пушкой на носу, ракетами на корме и кучей катеров охранения.

Кредитор заметно сбавил обороты — А когда они смогут придти? У меня же…

И опять завел про некормленых детей и недолеченных стариков. При этом сам он лоснился от недокорма. Еле спровадил их обратно.

Провожая уходящую лодку взглядом Катюха подитожила — Неприятный человек.

Кивнул, соглашаясь. Но не все люди должны нравиться. «Кредиторов» которым все должны а они высшие существа — я выбрасываю за борт без малейших угрызений совести. А как быть с кредиторами, которым все должны, но они что-то на общее благо делают? Собрать накормить и защитить сотню человек на одной чаше и хамоватый человек на другой. Дела перевешивают — «по делам и суд». Но хорошо, что не мне с ним разбираться в дальнейшем.

Снялись с якорей и скорым темпом обогнули Осиновый мыс. По словам лоснящегося — всех живых в округе он собрал. В поселке, что в двух километрах восточнее, за лесом, осталась только нежить. Вот мы от Осинового мыса и каботажили напрямую к метеостанции у Каменного мыса.

Метеостанция оказалась сооружением более капитальным, чем предыдущая база отдыха. Домики каменные, некоторые двухэтажные. В залив выступает длинный пирс, недалеко от которого мы и встали, так как на территории обнаружились живые в изрядном количестве.

Тут общение вышло более душевным. С нами связались по радио, пригласили на чай. Супруга напутствовала меня «не пить и баб много не приводить», после чего благословила, отпихнув Финик от борта.

На пирсе встречали толпой и пока шли к территории мне пытались всех представить, одновременно выспрашивая обстановку и интересуясь планами «властей». Гвалт поднялся изрядный. А когда пришли к аккуратному домику, вообще возник стихийный митинг, на котором пришлось кратко обрисовать обстановку. Тут собрались семьи как на охотбазе Воронки. Знакомые знакомых и семьи соседей. Эвакуировались сюда еще в начале новой эры, и все ее ужасы видели только по телевизору. А о положении дел знают из радиопередач. И тут мы, на белой яхте. Вот народ и прорвало — не остановить. А время идет! Нам еще каботажить и каботажить! До дамбы минимум сорок километров, а мы и десятка еще не прошли. Выпадаем из всех оговоренных сроков разведки.