Харон. На переломе эпох

Вот дальше мы прошли мимо исторического места, форта «Красная Горка». Впрочем, тут все побережье — исторические места. Где англичан били, где немцев, где шведов, где финнов. Практически каждый поселок может поведать свои легенды. А теперь все пусто. Катана зазывала живых посулами радушия, но живые, судя по всему, откочевали. Оставалась надежда, что военные части ПВО и артиллеристов вдали от берега еще живы и боеспособны, просто не следят за заливом.

Дальше пошел сам поселок Красная Горка, плавно переходящий в Лебяжье. Вот тут нас запросили по рации второй раз за все путешествие. Одновременно от причала МЧС рядом с пляжем Лебяжьего отошел оранжевый катер с синей полосой, крупно подписанной «Спасатель». Вот и еще одни «спасители отечества» проявились.

Пока сближались, осматривал пляжи, пытаясь понять где тут Петр Первый костры зажигал. Есть у Айвазовского такая картина «Петр 1 разжигает костры на берегу Красной гори, служащие маяком для, гибнущего флота». Вот и пытаюсь прикинуть, где это было, вспоминая картину.

Спасатели подошли с шиком, описав циркуляцию вокруг встающего на якоря катамарана. Мы сегодня только и делаем, что якоря туда-сюда кантуем! В катере сидели трое. Молодой, в фирменном синем бушлате с оранжевыми плечами, и двое постарше, в камуфляжных бушлатах и вооруженные автоматами. Не причаливая, через полоску воды молодой нам предложили представиться и назвать цель визита.

Так как Спасатели благоразумно стояли по левому борту а Рогатка у нас на правом, сходил за пулеметом, и только вынеся его в кокпит и демонстративно прислонив рядом с собой спросил.

— А вы кто такие будете, служивые? А то за последние дни мы и милицию бандитствующую видели и бандитов в отобранных у патруля катерах. Так вы, к какой группе относитесь?

Ответил один из камуфлированных — Не кипятись, отец. Мы не те и не другие, мы тут жизнь наладить пытаемся, но уже многим поперек горла встали и тут ты со своей двустволкой.

Про себя согласился, что выглядеть подобная картина может настораживающее, особенно если нас с берега достать нечем.

— Думаю, уже знаете, что Станция людей собирает? Вот, мы ее гонцы, для тех, кто еще не знает. Как понимаете, гонцы переговоры не ведут, но оповещают. Вот и вам говорю, присылайте представителя на Станцию по воде, там все и обсудите.

Молодой опять влез в разговор.

— А где станция была, когда мою жену грызли?!

Судя по неодобрительным взглядам камуфлированных, молодой берега уже теряет.

— А где ты был, когда на ЛАЭС аварийно четвертый реактор останавливали? Почему не предотвратил аварию?!

Молодой даже не нашелся с ответом на мой вопрос. Любят у нас виноватых искать. Не став продолжать спорить с «огрызком», донес информацию до камуфлированных.

— Станция консервирует три реактора и максимально снижает нагрузку на крайний. Понимаете к чему это я?

Ближний к яхте камуфлированный задумчиво кивнул — Электричество вырубят.

— Вот и предмет для общения. Согласитесь, бесплатно раздавать ресурсы ныне не модно.

Второй камуфлированный махнул рукой.

— Ладно, мы поняли. Будем готовить делегацию — и хлопнул молодого по спине.

Катер взрыкнул и ушел к базе, разводя белые усы пены.

Теперь уже я проводил взглядом уходящих, и поделился печалью с Катюхой.

— А ведь даже не представились.

— И не говори. Беда одна, а люди совершенно разные.

Катана шла к Большой Ижоре. Шла прямо по Лондонской мели, погубившей несколько кораблей, но с нашей скромной осадкой опасался только камней. Пройдя километра три, расслышали стрельбу. Вот, похоже, мы и добрались до фронтового переднего края. Для бандитской перестрелки выстрелы шли больно размеренно — так скорее «кегли» отстреливают. Даже не сомневался, что Арсенал отобьется. Там заграждение в пять линий колючей проволоки и вышки с пулеметами. Самая большая проблема, что вояк там всегда было мало. А если внутрь еще и гражданских пустили и были вспышки заражения в охраняемой зоне — воякам вообще не позавидуешь. Они уже несколько дней в караулах без смен стоят, спят стоя, едят во сне. И тут мы такие, на «белом коне». Некрасиво. Но у меня толстое письмо к нынешнему руководству Арсенала. По радиосвязи о важных вещах ныне никто старается не говорить. Вот только слабо представляю, как я подхожу к главным воротам, расталкивая нежить, и прошу меня пропустить. Гораздо лучше представляется картина, когда к берегу машина из Арсенала приедет.

— Арсенал, ответьте Харону.

По мере приближения к Ижоре, выбрасывал в эфир короткие призывы. На очередной зов ответили.

— Арсенал, Харону. На связи.

Голос радиста даже сквозь шуршание эфира выдавал уставшего человека.

— Харон, Арсеналу. Прошу встречи на берегу по коду Связь.

Это не у меня такое больное воображение. Это Пан напридумывал, а может навспоминал, мне вопросов-ответов на все случаи жизни.

В эфире замолчали надолго. Мы прошли уже полигон утилизации Арсенала и приближались к бывшей Ижорской батарее. Наконец эфир ожил.

— Арсенал вызывает Харона.

Подбежал к рации от столика, где чай пил, щелкнул тангентой — Харон на связи.

— Владимирская батарея, час.

— Принял.