Харун Ар-Рашид

Но Джафар был красив, и, по словам Табари, «во дворце Харуна ни среди свободных, ни среди рабынь не было ни одной женщины, красивее Аббассы»[67]. И неизбежное произошло. Орудием судьбы стала мать Джафара Аббада, «женщина скудоумная и обделенная разумом». Аббасса осыпала ее подарками и украшениями. Затем, понимая, что получит от нее все, чего попросит, она убедила ее, что для нее и ее сына нет ничего лучше, чем союз с дочерью и сестрой халифа. Аббада согласилась и однажды объявила своему сыну, что у нее на примете есть молодая рабыня, образованная, изящная и очаровательная, «несравненная красавица восхитительного телосложения», которую она хочет для него купить. Она на некоторое время оставила его в муках нетерпения. Наконец в один прекрасный вечер Джафар пришел к своей матери и застал у нее Аббассу. Однако из-за того, что «его разум еще был помутнен винными парами», он ее не узнал, и только после осуществления брака Аббасса спросила его, что он думает о хитрости девушек халифского рода. «О ком ты говоришь?» — «О себе, дочери Махди». Джафар был в ужасе. «Ты купила меня за бесценок и поставила меня на край пропасти», — сказал он своей матери.

Аббасса забеременела и произвела на свет мальчика, которого евнух и служанка немедленно переправили в Мекку. Возможно, ничего бы не случилось, если бы обо всем не проведала Зубайда. Однажды, изливая перед Харуном свое раздражение по поводу того, что Яхья ал-Бармаки в своем качестве халифского домоправителя приказал по вечерам запирать двери ее апартаментов, она добавила: «Если бы он по-настоящему следил за гаремом, он бы не позволил своему сыну совершить преступление!» Под нажимом Харуна законная супруга рассказала обо всем, в доказательство сославшись на рожденного Аббассой ребенка. Некоторое время спустя, находясь в Мекке, Харун получил подтверждение наличию ребенка и приказал казнить его вместе с Аббассой.

По другой версии[68], Аббасса устраивала для Харуна грандиозные пиры в садах на берегу Тигра. В первый вечер она прислала ему очень красивую рабыню, а Джафару — другую. И так каждый вечер, пока, в конце концов, она сама не пришла к Джафару вместо предназначенной ему рабыни. У них родилось двое детей, Хасан и Хусейн, которым на момент драмы в Умре было десять и восемь лет. Харун пощадил их. Но один из евнухов Зубайды утверждал, что Харун наказал свою сестру, приказав посадить ее в сундук вместе со всеми ее украшениями. Этот сундук заколотили гвоздями и сбросили в ров, который потом заполнили известью и кирпичами. Ее управляющего и дюжину слуг перебили, а детей бросили в печь, в то время как Харун кричал: «Лучше меч, чем позор!» Их палачей, помощников Масрура, посадили в мешки и утопили в Тигре.

Что это, роман, базарная сплетня или подлинная история? Масуди и Табари единодушно верят в удивительный и трагический брак двух прекрасных влюбленных, но Ибн Халдун[69] считает, что Харун никогда бы не отдал принцессу Аббассу в жены Джафару, потомку персидских идолопоклонников, даже с целью фиктивного брака. Большинство современных историков настроено скептически. По их утверждению, источники, которые упоминают об этом эпизоде, были составлены слишком поздно, чтобы заслуживать доверия. Однако в таком случае приходится полностью отвергнуть сведения основных летописцев той эпохи — ограничимся упоминанием о Масуди и Табари. Для нас особенно неубедительно выглядит, присущей этой истории, с ее ярко выраженным характером «восточной сказки» «с моралью», наказание виновных и все невероятные подробности, которыми она обросла с течением времени. Не будем также забывать, что Аббассе было никак не меньше сорока (она была старше Хади и Харуна), и она уже дважды побывала замужем. Трудно представить себе эту женщину, уже далеко не молоденькую девушку, изобретающую уловки, одновременно наивные и изощренные, чтобы завлечь в свою постель красивого мужчину, которому, наверное, нужно было напиться до беспамятства, чтобы не узнать ее ни до, ни после. Харуну же, со своей стороны, нужно было страдать сильной близорукостью (о чем История нам не сообщает), чтобы не заметить беременности своей сестры, с которой он очень часто виделся. Или же источник этой красивой и одновременно ужасающей истории следует искать в некоем романтическом эпизоде, когда Джафар действительно ошибся. Нет ли здесь переноса от мужского к женскому[70]?