Хасинто. Книга 1

— Но сегодня в саду он говорил с одним из пришлых мавров. Я сам видел!

— И что? Окажись ты на чужбине, тебе тоже захотелось бы поговорить с кем-нибудь на родном языке. — Де Лара опустился на скамью и, вытянув над жаровней руки, принялся их растирать. — Кстати, я полагал, что ты еще в моем замке услышал об ибн Якубе и правду, и домыслы, и сплетни. За такое-то время.

— Я его там даже не видел ни разу… Или просто внимания не обращал.

— Возможно, ты с ним не встречался. Он живет не в самом замке, а на внешнем дворе в отдельном доме. Вместе с одной из своих женщин. Но та на люди почти не показывается. Меня другое удивляет: ты, похоже, даже не слышал о нем. Иначе тебя не мучили бы подозрения.

— Диего о нем не говорил. — Имя друга ледяным острием вонзилось в сердце, комком застыло в горле. Хасинто через силу сглотнул и осипшим голосом продолжил: — Он не говорил… А сплетни я не собираю.

— И зря. Иногда чернь видит и знает многое. Конечно, не всегда правду.

— Вот именно — не всегда правду.

— Чинто-Чинто, — засмеялся де Лара. — Раз ты мой эскудеро, то должен бы знать о моих людях больше. Ладно, иди сюда, присядь, — он указал на место подле себя. — Если уж слухи тебя не прельщают, я сам расскажу об ибн Якубе. Чтобы ты ничего себе не напридумывал.

Хасинто подошел, присел на край скамьи и тоже протянул к жаровне руки — точнее, руку. Левую. Она и впрямь окоченела. В замке все еще было холодно, хотя за стенами вовсю светило и грело солнце.

— Так вот, — начал сеньор, — этот лекарь — мой заложник и… почти раб. А еще он племянник ибн Мансура. Того сарацинского идальго, с которым у императора дона Альфонсо договор. Мавр не нападает на земли Леона и Кастильи. Император и его вассалы не трогают владения мавра. Более того: когда есть возможность, мы помогаем друг другу в битвах. Но лет семь назад ибн Мансур был нашим врагом. В тот год дон Альфонсо созвал своих рикос омбрес и отправился в поход в Эстремадуру. Тогда же, кстати, мы и завоевали эту крепость. Она принадлежит не мне и не Алваресу, а императору. Он поставил меня здесь аделантадо [26]. Алварес же просто… управитель.

— Семь лет назад?! Но ему же тогда было…

— Конечно. Он тогда еще в оруженосцах, а то и в пажах ходил. Зато его отец Алваро Диес… Ладно, о другом речь! Тогда мы выиграли все битвы, одолели трех сарацинских сеньоров. В том числе ибн Мансура. Но император сохранил ему и жизнь, и владения. Взамен потребовал вассальной присяги.

Пока что было неясно, как все это связано с лекарем, но слушать-то все равно интересно.

— И он ее принес?

— Да. И до сих пор верен клятве. Но слушайте дальше. В одной из тех битв моим личным пленником стал сын ибн Мансура. Я отказался вернуть его даже за выкуп. Хотел оставить в заложниках.

— И дон Альфонсо не возражал? Ведь если сарацин принес вассальную клятву…

Де Лара остановил его взмахом руки.

— Слишком много вопросов. Сначала дослушай, — помолчав, дон Иньиго продолжил: — Тогда еще никто не знал, будет ибн Мансур верен клятве или нет. Думаю, поэтому дон Альфонсо не требовал от меня освободить заложника. А может, потому что решил не оскорблять своего рико омбре ради недавнего врага, — дон Иньиго криво усмехнулся. — Тем более что наш род… ну, вы, должно быть, знаете.

О да, он знал! Род де Лара не раз ввергал страну в междоусобицы. Что уж говорить, если это семейство с помощью вассалов пыталось завладеть Леоном и не пустить в него нынешнего императора — тогда еще наследника.

Хасинто кивнул, и сеньор снова усмехнулся.

— Да, вижу, знаете… Благо, я тогда был совсем юнцом, к тому же из младшей ветви рода. И мой отец мало во всем этом участвовал… Иначе дон Альфонсо никогда не сделал бы меня аделантадо.

Де Лара отвел взгляд и, кажется, совсем забыл, о чем говорил. Пришлось напомнить:

— А причем здесь ибн Якуб?

— Да при том… — сеньор снова посмотрел на Хасинто. — Ибн Мансур явился ко мне в Нуево-Балуарте и предложил обмен: он не только заплатит выкуп за своего наследника, но и отдаст в заложники племянника. Ибн Якуба.

— Это… это как-то подло! Вот так отдавать родича…

— Ты хочешь слушать дальше? Если да, то умолкни.

Хасинто хотел, потому молча кивнул.