Хазарская охота

В первый же отпуск он рванул в С*. Пятиэтажная окраина дремала, медленно остывая от дневного жара. Заветная дверь оказалась заперта. Глеб сел на ступенях подъезда и задремал. Легчайший шорох девичьих шагов… Глеб поднял голову и зажмурился. Он тогда и не разглядел ее за «форточкой» и когда увидел – легкую, летнюю, почти босую, просвеченную насквозь вечерним солнцем, грудь захолонуло от счастья и от внезапного страха потерять ее.

– Привет, сестренка, – он неловко поднялся, взял ее за руку и сейчас же отпустил.

Они вновь оказались чужими. Их души, просиявшие так ярко и опрометчиво, вновь облеклись плотными душными телами и забыли заветный пароль.

– Может быть, чаю? – тихо и быстро спросила Наташа.

– У меня вертушка через час, – пожал плечами Глеб, закидывая за плечи рюкзак, хотя у него было еще несколько дней отпуска.

– Пойдем, – не поднимая глаз, позвала Наташа.

Они вдвоем поднялись по узкой лестнице, задевая друг друга влажными руками и сталкиваясь бедрами. Скрипнула дверь, они окунулись в спасительный сумрак вечерней комнаты, и все случилось так, как он хотел и мечтал в свои одинокие «волчьи» ночи. Она была девственна и по-детски чиста, словно еще не вышла из отроческого возраста, но ее жаркое «да», Глеб ощутил всей кожей и даже мозгом костей, словно вспыхнул и загудел костер, в который подбросили поленьев.

Ночью он не спал; лежал, глядя во тьму, охраняя ее сон от далеких паровозных гудков, от слабого движения ветра, осторожно вдыхая запах ее волос. Этот тонкий, неуловимый аромат рождал сладкую боль, точно расцветал в груди розовый куст с острыми шипами и с каплями росы на листьях.

Он видел такой куст ранней весной в ущелье Чинват. Эта дикая роза едва расцвела, а утром выпал снег, и она стояла в снегу с заледенелыми, ломкими лепестками, точно покрытая сверху тонким стеклом. Зря он вспомнил Чинват. Наутро был бой, и те снежные розы обуглил фугас.

Она проснулась, должно быть, от стука его сердца, подняла голову с распущенными русыми косами.

– Теперь ты – это я, да будет так вовеки! – прошептал Глеб, сочетая ее с собою этим древним наговором.

– Как все странно, – улыбнулась Наташа, – Представь, если бы не эти монеты, мы бы не встретились! Где ты нашел их, Глеб?

– У перевала Хозар.

– Хазарский клад! – прошептала Наташа.

– Ты знаешь о кладе? Откуда?

– От доцента Колодяжного, он помогал мне с темой для курсовой. Помнишь, я писала тебе, что учусь на заочном.

– Он молодой, этот твой Колодяжный? – лениво осведомился Глеб и замер, ожидая ответа.

– Старик уже, – не поняла его опасений Наташа. – Сын гвардейского полка, но до сих пор называет себя смершевцем и повсюду ищет врагов.

– И находит?

– Находит, – со вздохом призналась Наташа. – У нас в музее – настоящая война. Колодяжному уже лет двадцать защититься не дают. Может быть, теперь, когда появилась ниточка к хазарскому кладу? Глеб, расскажи!

– Нечего рассказывать, клад как клад. Золото под ногами звенит… Вот и все… Нет, не все… Я видел там чашу из черепа!

– Ты видел чашу из черепа? – Наташа вскочила.

Тонкая сорочка скатилась с ее плеч.

– Ты, только ты! И больше ни слова о черепах и о хазарском золоте!

Глеб властно прижал ее к себе, и девушка умолкла, забыв обо всех сокровищах на свете.

* * *

Короткие счастливые дни солнцеворота закончились. Они так и не сходили в музей, к Колодяжному, отложив это на иные, уже близкие времена. Их счастье было таким полным и безмятежным, что любой человек, слово или событие просто не уместились бы в кругу их сомкнутых рук.

В день отъезда Глеба они подали заявление в ЗАГС. Им назначили месяц положенного ожидания. Через месяц кончался срок его контракта, и хотя он уже заранее подписал новый, но надеялся дать делу обратный ход.

Несколько оборотов Земли, и для него навсегда стихнет эхо автоматных очередей, и его опасная, полузвериная жизнь, вылазки, ночные костры, походная жратва и гадание «чет-нечет» отойдут в прошлое, а проклятые вопросы останутся. Зачем он кружил по горам, дожимая банду Гуниба, Хаттаба, Умара? Почему всякий раз в минуту блаженной и ослепительной мести кто-то всевидящий и жестокий объявлял очередное перемирие, давая боевикам зализать раны и уползти в безопасные укрытия.

А если в горах Чечни и вправду лежит тайна вражды? Тогда истинные причины этой войны, как и Афганской кампании, и действительные пружины военных походов и кампаний – вовсе не в политических амбициях сверхдержав, не в нефтяных трубах и сферах влияния? Армии, президенты, политики – лишь фигурки на шахматной доске в руках молчаливых Теней, ведающих начало и конец, Альфу и Омегу и молчаливо вершащих неведомый суд над Россией.

Хазарское золото будет найдено лишь тогда, когда ему будет позволено найтись! Но прежде эти горы будут щедро политы кровью.

Свиток четвертый Пребрана

Так порой на Руси случается.

Волки – витязи. Песни – вороны…

М. Струкова