Хазарский меч

Прочие уселись ближе к входу, в менее почетной части шатра. Каждый год общаясь с хазарами, тархановские оружники привыкли и сидеть по-хазарски, различая строгие и вольные позы, а также те, что приличны лишь старикам и женщинам, и умели есть по хазарским обычаям. Сейчас Азар-тархан им пока угощения не предлагал, но по зимам устраивал пир в своей ёрту, чтобы отметить окончание сбора дани. Многие знатные хазары, приближенные хакан-бека, держались жидинской веры, принятой их дедами около ста лет назад, но знатные ясы их примеру не следовали, поэтому Азар-тархану обычай не запрещал есть вместе со славянами, поклонявшимися Перуну, Дажьбогу и Макоши.

Азар-тархан ездил сюда за данью уже зим пять или шесть. Это был человек еще не старый, лет тридцати; довольно высокий, круглолицый, он внешностью выделялся среди собственной дружины, где были природные хазары и ясы. Сам он происходил из донских ясов по отцу, а мать его была взята из знатного рода славян-люторичей с верховий Дона. Поэтому и цветом лица, и чертами он был сродни скорее славянам, чем хазарам, и свободно говорил на их языке. Темно-русая борода у него была гуще, чем у любого из хазар. Возможно, родство со славянами и доставило ему должность сборщика дани с самой дальней окраины хазарских владений. На нем был повседневный кафтан из чисто-белого льна, с широкими длинными рукавами, которые в нижней части имели узкие запястья из шелка двух видов: выше красного с узором, а на самом краю синего. Благодаря узкому запястью длинные рукава лежали внушительными складками. Сам кафтан, как принято, был мешковат, но, схваченный поясом, подчеркивал крепкий и стройный стан всадника. Как принято у хазар, браслетов тархан не носил, зато на пальцах его было четыре-пять перстней: золотых и серебряных, с медовым сердоликом, с голубой бирюзой, с прозрачным хрусталем. В левом ухе виднелась серьга в виде длинной капли – золотая, с белой жемчужинкой сверху и с маленьким камнем-жабиком[26] на золотой петельке внизу. Подражая хазарам, все тархановские носили серебряные серьги в знак принадлежности к дружине, каждый свободный отрок получал ее в двенадцать лет вместе с оружием. Вот только на столь роскошный воинский пояс с позолоченными пряжкой, хвостовиком и бляшками никто из них, даже Ярдар, не имел права.

При всей своей молодости, Ярдар был достаточно научен вежеству, чтобы не одолевать тархана прямыми расспросами. Осведомился он, как полагается, о здоровье хакан-бека и его рода, о здоровье самого Азар-тархан и его родных.

– Я рад, что вижу вас живыми, а город ваш неповрежденным, – заговорил Азар-тархан. – Боги о вас позаботились. Не могу сказать, что в нашей земле и даже в моем роду все благополучно. Немалое несчастье послали нам боги. Мой брат, доблестный Бесагур, пал в сражении с этими грязными псами, русами. Но ты уже знаешь о той битве, – своими темно-серыми глазами он пристально взглянул прямо в глаза Ярдару. – Они ведь были здесь. Русы и их вожак, здоровенный, как дерево.

– Битве?

Ярдар вполне убедительно изобразил изумление, хотя основой его была тревога – прямо так сходу ему пришлось ступить на зыбкую почву умолчаний и лжи. Приняв совет Ольрада, он предупредил всех своих, чтобы делали вид, будто не знали о побоище на Итиле. А с Хастена даже взял клятву. Тот пытался уклониться, но Ярдар сумел настоять. «Будешь твердить, как баба, я-де говорил, не поможет! – отрезал он. – И ты с нами со всеми в Амундовом шатре сидел, отвечать будем вместе».

– Или вы скажете, что их здесь не было? – продолжал Азар-тархан, слегка скривив рот, и Ярдар едва не вздрогнул: да он никак видит все их мысли насквозь? – Это я уже слышал! Буртасы на переволоке, эти вонючие овцелюбы, пытались мне сказать, что русы ушли вверх по Итилю, не смея соваться к ним, и там их перебили булгары. Я было чуть им не поверил, но не успел я еще с ними расстаться, как их ложь выплыла наружу. Мои люди нашли следы стоянки войска в две тысячи человек! И эти же следы я видел по всему пути до этого самого места! – Азар-тархан показал за стену шатра. – Сотни кострищ, пни, щепки, кости, всякий мусор, всякое дерьмо! Двухтысячное войско не может не оставить следов. Видит Солнце Солнц, они стояли на этом самом лугу, и не более пятнадцати дней назад! Если вы думали мне солгать, то сразу оставьте эти мысли!

– Ты несправедлив к нам, Азар-тархан, – Ярдар попытался изобразить возмущение, коему, к счастью, его явное волнение не противоречило. – В нашей волости все жители видели войско Ам… русов. Но неужели… они убили твоего брата? Этого я не знал, клянусь Перуном!

Здесь его совесть была чиста: об этом Амунд не говорил. В памяти Ярдара мелькнули черные гадательные щепки – черные перья птицы-судьбы. В этой беде тархановцы никак не были виноваты, но она сильно углубит их вину, если Азар-тархан пожелает счесть их виноватыми.