Хазары

Но здесь же, в Челареве, была найдена и другая группа могил, приблизительно того же времени. Погребенные в них люди не имели выраженных монголоидных черт. В могилах практически не было никаких вещей и украшений (как это полагается у иудеев), но во многих лежали куски кирпича с высеченными на них менорами, этрогами, шофарами и еврейскими надписями^{474}. Вообще говоря, правоверные иудеи отнюдь не считали обязательным, чтобы в последний путь их провожали с помощью кирпичей, хотя бы и украшенных религиозными символами. С другой стороны, приписать менору или же написанное по-еврейски слово «Израиль» представителям какой-либо другой конфессии тоже трудно. Возможно, древние жители Чела-рева были не сильны в раввинистической обрядности и сочетали ее с языческими традициями.

Интересно другое: в Хазарии, судя по многочисленным сообщениям арабских авторов, пишущих о том, что в IX и X веках верхушка каганата исповедовала иудаизм, победила партия сторонников этой религии. Естественно было бы думать, что побежденные кавары к иудаизму относились не слишком тепло. Почему же среди них оказалось так много иудеев, пусть даже и склонных к некоторым языческим обрядам?

Радован Бунарджич считает, что сюда в дни гражданской войны бежал с сыном и внуком сам Обадья, оставивший государство и власть победителю — своему брату, который действительно стал хазарским царем после окончания смуты^{475}. Версия эта представляется весьма странной хотя бы потому, что сын и внук Обадьи, судя по письму Иосифа, наследовали ему и некоторое время правили каганатом, поэтому о совместном их бегстве говорить трудно. Бунарджич исходит из того, что могильник датируется самое позднее началом IX века, а это вопрос очень спорный. Кроме того, от Багрянородного мы знаем, что печенеги вытеснили венгров и кавар из Причерноморья именно в конце IX века (впрочем, часть кавар могла переселиться в Паннонию и не дожидаясь прихода печенегов).

Но определенное рациональное зерно в точке зрения Бунарджича, видимо, есть. Вероятно, не все было прямолинейно и гражданская война в Хазарии не просто разделила страну на лагеря сторонников и противников иудаизма. Борьба прежде всего шла за власть, в том числе за приоритет царя или кагана. При этом сторонники иудаизма могли иметься в обоих враждующих лагерях, хотя не исключено, что у них были разные взгляды на желаемую степень иудаизации страны, кроме того, они могли придерживаться разных религиозных традиций внутри самого иудаизма (напомним, что Булан, хотя и без особых на то оснований, считается ревнителем иудаизма «по Моисею», а Обадья — последователем раввиниз-ма). Очень может быть, что в результате перипетий гражданской войны группа хазар, в том числе принявших иудаизм, но не отказавшихся до конца от некоторых языческих традиций, бежала на запад и рано или поздно (возможно, по прошествии нескольких поколений) добралась до Паннонии. Непонятно только, почему «иудеи» из Челарева отличаются от своих собратьев-язычников отсутствием монголоидных признаков.

…Короче говоря, гражданскую войну в Хазарии можно считать той темой, которая еще ждет своего исследователя.

Возможно, археологическим свидетельством гражданской войны в Хазарии является Правобережное Цимлянское городище. Сегодня оно расположено на правом берегу Цимлянского водохранилища, а когда-то это была крепость, стоявшая на высоком берегу Дона, на мысу, защищенном с двух сторон крутыми оврагами. Добраться сюда можно было только через узкую перемычку, перерезанную небольшим ровиком. Крепость была построена из белокаменных блоков, образующих два панциря, пространство между ними было заполнено щебнем. Толщина стен достигала 4 метров. Крепость представляла собой треугольник со стенами длиной 110, 130 и 135 метров. Еще одна короткая угловая стена, в которую были встроены главные ворота, имела длину 25 метров. Вдоль стен возвышались мощные башни, одна из них (юго-восточная) имела площадь около 80 квадратных метров. Внутри крепости стояли немногочисленные здания из сырцового кирпича, крытые черепицей. В основном жители ее обитали в юртах, пол которых был слегка заглублен в землю^{476}. В центре крепости особняком стояли восемь юрт: семь располагались по кругу, восьмая, самая большая (площадью 25 квадратных метров), — посередине. Вероятно, в ней жил владелец крепости^{477}.

О том, когда была построена крепость, точных данных нет. Здесь найдено немало предметов, которые можно отнести к IX веку. Некоторые из них можно с равной степенью вероятности отнести и к VIII, но ни одной находки, которая однозначно датировалась бы VIII веком, на Правобережном городище сделано не было. Косвенным свидетельством того, что крепость была построена уже в IX веке, является то, что в ней почти отсутствует популярная у нижнедонских салтовцев VIII века лепная керамика^{478}.