Хедин враг мой - Том 2

— Верно, но лишь частично. Чем именно они выделялись? Это крайне важно. Поэтому — вторая попытка. Вспомни, что случилось, едва твои существа выбрались на островок?

«—•—•—•—>» »< —■—I—>« »< —•—•—►

Ирма напряглась.

— Их... сразу схватили?

— Именно. Ну, последний шаг. Почему схватили?

Ирма застонала про себя. Ну что это за пытка? Лучше б ей всыпали по первое число, проще было бы. А так чувствуешь себя дура дурой. «Не проверила, насколько они будут выделяться...»

Она стояла, опустив голову, и молчала. Близкоблизко кипели подступающие слёзы.

Соллей покачала головой.

— Ты верно начала, но потом тотчас упёрлась в стену, Ирма. Твои создания действительно выделялись, но почему?.. Только ли внешним видом, хотя и это важно? На самом же деле всё просто. Животные или насекомые так себя не ведут. Даже если они никогда не видели гномов. Они никогда не полезли бы так деловито, целеустремлённо, явно показывая свои намерения. Разве что какие-нибудь комары, но на комаров твои создания никак не походили. Слуги Хеди-на отнюдь не глупцы, раскусили их сразу. Они действуют быстро и решительно, его подручные. Всё должно быть выверено. Твои творения ничем не должны были отличаться от обычных обитателей топи — рыб или ящериц. И уж конечно, рыба с лапами ящерицы? Пфе. — Волшебница наморщила нос. — Тщательнее, Ирма. В нашем деле нет мелочей. Надо было отработать именно этот этап — выход на остров. Или не выходить вообще, использовать щупы, зрительные отростки, или уж делать всё совершенно естественно. Хоть бы и с теми же комарами.

Щёки и уши Ирмы горели.

Она смотрела вниз, не смея поднять глаз. Сухой и холодный голос госпожи Соллей, казалось, обжигал, словно насыщенный солью ветер.

266 -и •—•—■ м~м—•—•— к-м —•—•—и-

— Они предупреждены, — сказала волшебница. — Они если не знают, то догадываются, кто против них. Это и хорошо, и плохо. Почему плохо, это понятно. Сможешь сказать мне, почему хорошо?

Ирма сглотнула. Ладошки взмокли.

— Хорошо, потому что... потому что им придётся отвечать на угрозу, они зашевелятся, вылезут из укрытый, пошлют подмогу, подкрепления... нам будет легче их обнаружить. Смотря и слушая, ловя их чары, мы сможем узнать...

Соллей подняла руку.

— Молодец. Всё правильно. Ты, моя дорогая, сунула палку в муравейник. Что ж, постараемся понять, где в точности у них спрятаны королева и яйца. — Она улыбнулась, и от её улыбки Ирму пробрало морозом.

«Королеве» и «яйцам» завидовать не приходилось.

Волшебница легко поднялась, вернее, воспарила над землёй, не отталкиваясь от неё и не опираясь. Ногами она, похоже, вообще не пользовалась. Она никогда не «стояла», не «сидела» и не «лежала». Тело её принимало различные положения, но меж нею и твердью всегда оставалось пространство. Ирма ломала голову, как наставнице это удаётся, но спросить не решалась.

Она также ни разу не видела Соллей одетой. Раздетой, впрочем, тоже — чародейку всегда окутывал густой плащ золотистых волос, иногда кажущийся совершенно невесомым, а иногда — тяжелее и непроницаемее гномьих доспехов. Волшебница никогда не «наводила красоту», лицо её оставалось неизменно прекрасным, хотя Ирме оно порою казалось просто неживым.

Она никогда не видела, чтобы наставница громко, беззаботно смеялась или шутила. Не видела её весёлой или грустной. Ироничной, холодной, суховатой, требовательной, жёсткой — да, сколько угодно. Но даже это было маской, а не подлинным. Сказывалась школа, пройденная в трактире Свамме-гнома, — девочка умела читать выражения лиц, умела видеть, что кроется под ними, умела видеть плутов иод масками святош.

Под масками Соллей она не видела ничего.

Волшебница, казалось, даже и вовсе никогда не спала. Грезила — быть может, но не спала. Порой Ирме чудилось, что у Соллей есть лишняя пара глаз на затылке — она всегда видела, где её ученица и что с ней.

Иногда она наказывала Ирму — ни разу её не коснувшись. Просто говорила — ты должна будешь терпеть, и перед глазами девочки появлялись призрачные песочные часы, руки и ноги словно оказывались скованы, не шевельнёшься — а потом её начинала драть жестокая холодная боль, ввинчивающаяся в основание шеи, растекавшаясь вниз по позвоночнику, и продолжала драть, покуда не пересыпался песок.

Правда, Соллей не была жестока. Жестка, да, но не жестока. Она никогда не смотрела на Ирму, когда та корчилась и вопила от боли. Она казалась лекарем, отсекающим больному поражённое гнилью, чтобы спасти здоровое.

И потому Ирма не находила в себе обиды на наставницу, как ни странно.

— Итак, — сказала Соллей. — Я слушаю тебя, ученица.

Ирма кашлянула и заговорила.

...Заклятия, накладываемые на местных зверей и птиц. Чтобы те вернулись и отдали глаза вместе с увиденным. Пауки, что сплетут развёрнутую по ве-

268 -м—■—■—■—и—н—■—•— -и-и———•—► тру сеть, наполовину состоящую из скрытой магии, чтобы улавливать отзвуки вражеских чар; щупы, опускающиеся в подземные водяные жилы — они очень хорошо передают эхо заклятий, особенно если накладывают гномы, имеющие к земле и недрам известное сродство...