Хэдли и Грейс

Майлз махал руками, пытаясь дотянуться до носа Джимми, и Джимми отвел лицо из зоны его досягаемости, но когда Майлз запротестовал, извиваясь и корчась, Джимми наклонился, позволив сыну схватиться за него, и сказал ему: «Бип, бип», не сводя умоляющих глаз с Грейс.

Она отвела взгляд в сторону, слезы угрожали пролиться. Он был прав: она не хотела его слов. Их недостаточно – его извинений, его обещаний, его клятв, бесполезных, как пылинки – бессмысленных, несущественных, пустых. Они как частицы атомной пыли – вредные, разрушительные, непростительные.

Он выпрямился и провел рукой по волосам так сильно, что казалось, он пытается вырвать их с корнем.

– Если бы я мог хоть что-то сделать, чтобы доказать это, – начал он, – показать, как мне жаль, я бы это сделал. – Он сделал еще один неуверенный шаг к ней, и она снова отступила. – Грейс, пожалуйста, посмотри на меня.

Она покачала головой. Это не поможет. Только усугубит ситуацию: искренняя скорбь в его глазах, яростное обещание в голосе, когда он говорит ей, что больше так не будет, искренне веря в это. Однако все это уже трижды оказывалось ложью.

Майлз потянулся к Грейс. Она забрала его, и когда она это сделала, их взгляды встретились.

– Грейс, я придумаю, как это исправить, сделать все правильно.

Она прошла мимо него и зашла в ресторан, желая верить, но отказываясь от веры.

58

ХЭДЛИ

Грейс села первой. Она выглядела такой разбитой, какой Хэдли никогда ее не видела, а мгновение спустя к ним присоединился Джимми. Похоже, он плакал. Его глаза были красными и остекленели, вокруг рта прорезались глубокие морщины, все это так не подходило его обычно беззаботному красивому лицу!

Он притворился, что все в порядке, но Хэдли чувствовала, что только силился показать это, и ужасно расстроилась. Ожидая, пока официантка примет их заказ, Джимми показывал Скипперу карманы на его униформе и то, для чего каждый из них используется.

– Как ты раздобыл деньги? – внезапно спросила Грейс, перебивая его и заставляя остановиться.

Все еще держа руку на левом заднем кармане, он сказал:

– Понял, что пора избавляться от «Харлея».

Грейс поморщилась, заметно вздрогнув.

– Ты продал свой «Харлей»?

Он пожал плечами, как будто в этом не было ничего страшного, хотя, очевидно, так оно и было, и за столом повисло напряжение.

– Итак, вот этот карман, – сказал Джимми, застегивая задний карман и перемещая руку к левому нагрудному карману, – это самый важный карман.

Подражая Джимми, Скиппер переместил руку к левому нагрудному карману, его лицо было очень серьезно.

– В этот карман любую ерунду не положишь, – объяснил он.

– Что ты туда положил? – спросил Скиппер, и Хэдли тоже наклонилась, любопытствуя.

– Это карман, который ближе всего к сердцу, – продолжил Джимми. – Значит, там то, что важнее всего.

– Что у тебя там? – спросил Скиппер.

Хэдли наклонилась еще немного, пока Джимми расстегивал клапан.

Первое, что он вытащил, – это фотография Грейс на больничной койке с новорожденным Майлзом на руках. На его лице расплылась широкая улыбка. Он положил рядом сложенный лист бумаги, и, наконец, достал крошечное перышко цвета ржавчины и положил его поверх бумаги.

Скиппер нежно огладил перо.

– Оно спасло жизнь моему брату, – сказал Джимми. – Точнее, курица, которой оно принадлежало. Брат говорит, что это был Бог. Я думаю, что это была просто курица. В любом случае, в тот день им повезло, их грузовик остановился, чтобы пропустить курицу, а она подорвалась на обочине вместо них. Каждый солдат в их грузовике и в тех, что следовали за ними, взял себе по перу, а когда я записался в армию, мой брат отдал мне свое.

Скиппер убрал руку, пристально вглядываясь в мистический символ, думая об умирающих курицах и людях – чуждых ему концепциях.

Джимми спрятал перо вместе с запиской и фотографией обратно в карман. Хэдли хотелось спросить, что это была за записка, но по выражению лица Грейс она поняла, что это их личное, прощальные слова любимому человеку, уходящему на войну.

Это было больше, чем Хэдли могла вынести, ей хотелось наорать на Грейс, чтобы та простила Джимми. Он облажался. Все так делают. Дай парню еще один шанс.

Появилась официантка. Джимми заказал чизбургер, и Скиппер, который никогда не заказывал чизбургер, заказал то же самое. Грейс заказала спагетти, а Хэдли – салат без сыра с заправкой.

– Серьезно? – удивилась Грейс, явно раздраженная. – Ты шутишь, что ли?

– Ты о чем?

– Мы два дня не ели приличной еды. Сегодня или завтра мы, скорее всего, пожизненно перейдем на тюремный паёк. А ты сидишь на диете.

Хэдли почувствовала румянец на щеках. Она всегда была на диете с тех пор, как ей исполнилось двенадцать. Она даже не подумала об этом, когда заказывала.

– На кого, черт возьми, ты пытаешься произвести впечатление?

Хэдли моргнула, потом снова моргнула, не понимая, о чем это она. Ни на кого. Или на всех. Она понятия не имела. Быть худой – как соблюдать гигиену полости рта. Просто привычка.

Смущенная, она парировала:

– Не все мы наделены метаболизмом, который позволял бы всасывать бесконечное количество калорий, не оседающих на бедрах.