Хедвиг и прекрасная принцесса

– Так, пустяки, – отвечает Хедвиг и что-то суёт в карман брюк. Надев сапоги и куртку, она берёт бутерброд. Вообще-то она ненавидит хлеб с картошкой, но ничего не поделаешь, времени нет.

– Пока! – кричит она, убегая по шуршащей дорожке.

Проснулись осенние ветры и с гулким воем носятся по лесам. Под их напором гнутся берёзы и тянут ветви, будто хватаясь за свои жёлтые шапки – то малое, что у них осталось.

Автобус трогает и катится в сторону серых Хардемуских холмов, а папа стоит и машет у окошка. Он зевает и поёживается, чувствуя, как во все поры проникает ветреный октябрь.

Хедвиг проглатывает последний кусок скучного бутерброда. Суёт руку в карман. Под пальцами шуршит небольшой тоненький листок. Только бы он не испачкался в масле…

Когда они подъезжают к школе, с неба выглядывают несколько капель. Ветер разносит их во все стороны. Постепенно капель становится больше.

В раздевалке уже собралось много третьеклассников. Все в спортивной форме. Хедвиг садится на скамейку и ждёт. Приходит Линда, она тоже переоделась.

– Написала? – шёпотом спрашивает она.

Хедвиг кивает и хлопает себя по карману.

Линдины глаза сверкают – немного испуганно и немного восторженно. Она знает, что задумала Хедвиг, они обсуждали это по телефону вчера вечером. А ещё она знает, что такое оверлок, у её мамы он тоже есть – это специальная швейная машинка, которой можно сшивать эластичные ткани!

Появляется Бенгт в своём тесном костюме с лампасами. В руке он держит корзинку. В ней – биты и конусы.

– Сегодня будем играть в брэнболь[1].

– УРА-А-А! – кричат дети. Им плевать на холод и ветер. Они обожают брэнболь. Даже Линда не прочь поиграть, лишь бы её не поставили перед подающим.

Улле закрывает лицо руками. Когда он снова поднимает голову, его щёки мокрые от слёз. Он совсем съёжился. Конечно, он и так коротышка – самый маленький в классе. Но сейчас он кажется ещё меньше.

– Почему мне нельзя хотя бы иногда ходить на физкультуру? Брэнболь – это так классно!

Но Бенгт Ламм открывает кабинет и указывает на парту с кубиками.

– Разве не классно научиться завязывать свои шнурки? – замечает он.

Улле встаёт и, еле волоча ноги, идёт на своё место. Дверь за ним закрывается.

Хедвиг поднимает руку.

– Да? – говорит Бенгт Ламм и замечает, что она ещё в джинсах и в свитере. – Ты забыла форму?

– Нет, – отвечает Хедвиг. – Я сегодня не могу пойти на физкультуру. Я простудилась.

– С виду не скажешь.

– Да, но я действительно простужена.

Бенгт Ламм долго смотрит на неё. От взгляда его влажных каракатицыных глаз становится не по себе.

– На физкультуру должны ходить все, если только нет записки от родителей. Занимайся в обычной одежде.

Хедвиг кладёт руку в карман. Протискивается вперёд.

– Вот, – говорит она и протягивает аккуратно сложенную записку.

У Хедвиг насморк. Прошу освободить её от физкультуры на две недели.

Кристина Андерсон

Хедвиг замерла. Бенгт Ламм вновь и вновь перечитывает текст.

– Твоя мама всегда пишет записки на компьютере?

– Да, конечно.

Бенгт кивает и проходит по растрескавшемуся полу к запертой двери. Ищет нужный ключ. Наконец замок говорит «клик!». Бенгт Ламм открывает комнату для отдыха.

Хедвиг идёт к узкой кушетке, где лежат зелёный плед в катышках и две мягкие подушки. На столе четыре книжки, потрёпанные и некрасивые.

– Увидимся после урока, – говорит Бенгт. – Посиди, почитай что-нибудь, глядишь, и простуда пройдёт.

– Хорошо, – отвечает Хедвиг, и дверь закрывается.

Хедвиг ждёт секунду.

Пять.

Десять.

Ждёт почти минуту.

И выскакивает из комнаты. Детей и след простыл, они наверняка уже на поле, делятся на команды.

Когда она входит в класс, Улле поднимает глаза. Вытирает щёки. Небось, так до сих пор и плакал.

– Ты чего? – спрашивает он.

– Я научу тебя завязывать бантики.

– Зачем?

– Затем. Но с одним условием.

– Каким?

– Обещай никому не рассказывать. Никто в целом мире не должен узнать, что я тут была.

Улле хмыкает:

– И зачем мне это?

– Затем, что иначе я тебе не помогу, неужели непонятно?

– Ну и не надо, мне Сандра поможет.

– Я лучше, чем Сандра.

– Ну и что?

Хедвиг медлит. Небо за окном цвета свинца. Ветер треплет чёрные и серо-зелёные облака. Пригорок, где растёт большой клён, стал скользкий и грязный. Хедвиг вздыхает и пришпиливает Улле взглядом.

– Ну что, обещаешь?

Улле пожимает плечами:

– Ладно, никому не скажу.

Хедвиг бодро приносит свой стул и садится рядом. Она берёт один из кубиков и начинает распутывать старый двойной узел.

– И повязка достанется мне.

– Если научишь.

– Угу.

– Угу.

– Не передразнивай.

– Не передразнивай.

– Я серьёзно!

– Я серьёзно!

…

– Я идиот.

– Тоже мне, новость.

Бантики

В классе с жёлтыми стенами, высунув изо рта язык, сидит Улле Бэк. Его лицо как будто сделано из фарфора. Кудри похожи на спиральки. А бантики, которые он завязывает, похожи на чёрт-те что.

Неужели ей тоже когда-то было так трудно? Хедвиг совсем этого не помнит. И почему Улле никак не даются эти бантики?

– Просто повторяй за мной, – говорит она и берёт кубик. – Сперва завязываешь один раз.