Хедвиг и прекрасная принцесса

В классе все сидят тихо и смирно, как семнадцать одуванчиков.

Барашек Бенгт письменными буквами выводит на доске своё имя. Он не видит, как открывается дверь и двое опоздавших учеников входят в класс.

Хедвиг ищет глазами свободную парту для принцессы. Но Ларс не успел об этом позаботиться, потому что в понедельник загремел в больницу.

– Садись со мной, – шепчет Хедвиг.

Кудрявая девочка хихикает и послушно садится на колени к Хедвиг. У Хедвиг внутри всё щекочется – особенно щекотно лицу от кудряшек. Пахнут они очень даже приятно. Персиком.

Кто-то заметил их и с любопытством разглядывает новенькую. Линда, естественно, не слишком рада всей этой возне. Рикард кидает в них бумажный шарик.

– Это ты новенькая? – шепчет он кудрявой девочке.

– А ты как думал? Хватит кидаться! – шипит на него Хедвиг.

И тут оборачивается Барашек Бенгт – огромный, как бурый медведь, вставший на задние лапы. Уперши́сь кулаками в учительский стол, он пристально смотрит на Хедвиг.

– Так-так… – Голос мощный, хотя говорит он без напряжения. – Ты хотела что-то сказать?

Хедвиг молчит. Она не может произнести ни слова.

Барашек Бенгт переводит взгляд на новенькую.

– Как ты сидишь?

Новенькая пожимает плечами и еле слышно бормочет:

– На попе, не видите, что ли?

Кто-то смеётся. Рикард весь светится от восторга.

На лбу у Бенгта Ламма не появляется морщин. Взгляд не становится чёрным, как сажа. На шее не вздуваются жилы.

– Почему ты не сядешь за свою парту? – спрашивает он.

– Потому что у меня её нет.

Всё это очень забавно – дети знают, что новенькая права. Но Бенгт Ламм, которому, похоже, не сообщили, что в класс придёт новый ученик, чего доброго, может подумать, что имеет дело с грубиянкой.

Оглядев класс и не найдя свободной парты, он всей рукой указывает на новенькую и говорит:

– Ладно. Тогда сиди.

Новенькая оборачивается к Хедвиг и улыбается. От веселья всё булькает внутри – так весело у них в школе ещё никогда не бывало.

Бенгт Ламм садится, достаёт из портфеля список класса и по очереди зачитывает их имена:

– Хедвиг?

– Здесь.

– Йон?

– Здесь.

– Рикард?

– Здесь.

Ноги уже побаливают. Новенькая хоть и коротышка, но держать на коленях другого человека непривычно.

– Карин?

– Я.

– Альфонс?

– Я.

Хедвиг хочет сесть иначе – попа у принцессы костлявая и впивается ей в ноги, как два гвоздя.

– Давай сядем рядом, – шепчет Хедвиг.

Они пытаются уместиться на одном стуле, но Бенгт Ламм указывает на них – так же, как и раньше, всей рукой целиком.

– А вы сидите как сидели!

Ничего не поделаешь. Приходится послушаться. Ноги ноют от тяжести.

Дойдя до конца списка, Бенгт Ламм поднимает глаза. Он пересчитывает головы, пересчитывает имена на бумаге и, прищурившись, смотрит на новенькую:

– Я тебя не назвал. Почему?

Новенькая ёрзает – сидеть у кого-то на коленях тоже больно.

– Я сегодня первый день, и парты поэтому у меня тоже нет.

Бенгт Ламм кивает:

– Надо было раньше сказать. Как тебя зовут?

Новенькая убирает прядь за ухо. Ресницы, густые, как щётка для обуви, несколько раз хлопают.

– Улле.

Проходит одна, две и даже три секунды, прежде чем до всех доходит. Потом Рикард разражается громким гоготом:

– Ха-ха-ха! У Хедвиг на коленях мальчишка!

Вонючка

Тело налилось раскалённой лавой. Голова готова лопнуть от жара. Хедвиг изо всех сил толкает Улле – Улле, который, как выяснилось, никакая не принцесса. Она сейчас провалится со стыда, а всё из-за него!

– Слезай!

Улле с грохотом падает на пол.

Потом встаёт, потирая локоть. Он смотрит на Хедвиг, но его глаза уже не большие и круглые, а маленькие и злые, как две чёрные мухи.

– Ты чего?

Хедвиг не отвечает, она отвернулась, лишь бы его не видеть. Противный вонючка!

– Жених и невеста! – кричит Рикард, но замолкает, заметив, что Бенгт Ламм встал.

– Значит так, – рокочет Бенгт. – Достаём карандаши и бумагу и делаем таблички с именами, а я тем временем схожу за новой партой. – Он указывает кулаком на Улле. – А ты, пока я не вернусь, поработаешь за моим столом.

– У меня нет карандашей.

– Попроси у кого-нибудь.

Улле поворачивается к Хедвиг, но та быстро хватает синий карандаш. Улле для неё словно не существует.

– Держи! – говорит Пэр. – Можешь взять мои.

Улле берёт в одну руку три карандаша и лист бумаги. Другой рукой он придерживает штаны. Они слишком большие. В них, конечно, вдет ремень, но он тоже ему велик, и толку от него немного.

– А можно что-нибудь нарисовать рядом с именем? – спрашивает Йон.

– Нет. – И Бенгт закрывает за собой дверь – спокойно и обстоятельно.

Как настоящий учитель, Улле садится за учительский стол. И, как самый настоящий учитель, отвечает на вопросы, потому что класс бурлит от любопытства.

– Где ты живёшь?

– В Йеллерсте.

– Когда вы сюда переехали?

– Вчера.

– В какую школу ты ходил раньше?

– В школу Вибю.

– А где она?

– В Вибю.

– Это далеко?

– Да.

– Насколько далеко?

– Десять километров.

– Почему у тебя длинные волосы?

– Потому что.

После долгих расспросов все знают про Улле всё, и про Вибю тоже. Вибю деревня небольшая. Но всё-таки побольше, чем Хардему. Там есть ресторанчик, а два раза в неделю человек по имени Йонни стрижёт всех желающих у себя на дому.