Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена

— Остров обшарят. Поэтому — сгреби плавник, камыш на той стороне и плыви дальше, в глубь трясины. Там сможешь отлежаться денек. И двигайся на юг. Сооруди плот из камыша, старайся зря в воде не сидеть, умрешь… И постарайся больше не попадаться кому-либо на глаза. Исчезни, растворись на южной границе. Только в этом твое спасение… Давай, не медли!

И бастард побрел вперед, с трудом протискиваясь между камышами, черпая мокрыми сапогами ледяную воду. А за его спиною нежданный спаситель маскировал следы, лихорадочно метался по изрытому снегу… Он сбросил в воду убитого командира наемников, даруя одинокому воину шанс на спасение — крошечный, как слеза жестокой Комбрены.

С огромным трудом поднявшись, Хейдер вытянул за истрепанную веревку самодельный плот. Медленно спустил его на воду, кряхтя забрался сверху, притопив ненадежную плавучую конструкцию. Воткнув перед собою палку, мужчина сжал в руках жалкое подобие весла и медленно направился по открытой воде на запад, в сторону мрачных кряжей Огаттеслутас, с каждым днем все ближе вздымающих свои заснеженные пики.

Проводив странного гостя бусинками глаз, на тонкую травинку вспорхнула крошечная птичка. Выдав недовольную отповедь незваным чужакам, пичуга стала расспрашивать соседей об их делах. Вскоре над черной водою вновь разнесся птичий гомон, вечный, как сама жизнь…

Жаркое солнце полюбовалось на ручьи, избороздившие сугробы, и довольно засобиралось на покой, одарив напоследок теплом жалкого беглеца. Человека, потерявшего несостоявшуюся армию. Человека, чье имя родные и близкие выговаривали с ненавистью, а захваченные в плен крестьяне с мукой выкрикивали под раскаленным железом палачей. Человек, которого похоронили во второй раз. И который никак не желал умирать, медленно пробираясь через топи болот на запад, к негостеприимным стенам Ока отверженных. Туда, где в недрах скал спряталась сама смерть…

ГЛАВА 6

Грэнэлла, третья неделя, фьорсгетты

(23-й день 4-го месяца)

Разряженный в изумрудные шелковые одежды купец достал из кошеля пригоршню мелочи и щедро сыпанул на полированные ступени храма. Медные монеты весело зазвенели, мелькая сияющими начищенными боками. Следом за добычей рванули бесчисленные нищие, собравшиеся к обеденной проповеди в почитаемом горожанами храме Труффа-чудотворца. Поговаривали, что когда достопочтенный Труфф выделил из своей казны внушительную сумму на строительство храма в честь Дэйстера,[43] умные люди в серых рясах предпочли забыть и про бурную пиратскую молодость дарителя, и про контрабанду, заложившую основу столь крупному состоянию. Дело дошло до того, что перед смертью богатого торговца ушлые любители копаться в пыльных свитках сумели правильно истолковать ряд предсказаний, перерисовали родословную и объявили бывшего пирата любимцем богов и дальним родственником троюродной сестры правящего лорда. Растроганный старик на радостях исправил завещание, неплохо одарил хватких переписчиков истории и отбыл на встречу с богами уже в статусе чудотворца. Тень удачи прочно поселилась под сводами нового храма, и последние годы настоятель не мог нарадоваться на нескончаемую череду просителей и рост количества прихожан.

На другой стороне мощенной булыжником площади на мгновение остановился мужчина, похожий на вставшего на задние лапы медведя. Прищурив темно-карие глаза, Болард Дейста недовольно посмотрел на потасовку нищих и повернулся к слуге, нагруженному покупками:

— И это — столица хегтигдема! Того и гляди, оборванцы начнут прохожих прямо на улицах грабить…

Молодой человек перехватил поудобнее крепко перевязанный сверток и возразил:

— Богоугодное дело — поддержать ближнего в трудный час. Сильные телом и духом работу быстро найдут. А увечным много и не надо, подаянием да добрым словом перебиваются… В городе считают, что Химмелсталд не зря отмечен богами. И любой самый маленький храм не обижен нашим участием и молитвами.

— Да-да, — усмехнулся мужчина, проверяя целостность кошелька на поясе. — Наслышан, как лорд Бьофальгаф пытается заманить к себе не только болтунов с большой дороги, но и всю церковную верхушку. Мечтает их жизни учить да свое имя в храмовых книгах прописать на каждой странице.

— Хозяину виднее, — постарался вежливо обойти опасную тему слуга. — Мы богов чтим, а милорд сам решает, с кем и как о душе беседовать.

— Богам жертвы надо приносить, как наши отцы и деды поступали, — отрезал Болард. — И деньги на дружину и замок тратить, а не пустобрехов кормить. Да и нищим лучше о здоровье заботиться на каторге, а не под ногами у честных людей…

Оставив последнее слово за собою, старший сын владыки Ланграссена свернул на одну из широких улиц и отправился к припортовой крепости, которая светлой мраморной облицовкой затмила красоту соседних особняков.