Хейл-Стилински-Арджент (СИ)

Стайлз прощается их “фирменным прощанием партнеров”, потому что его самолет идет на посадку. Элли тоже хочет полететь, но не в Нью-Йорк, а туда, к маме - в другую вселенную. Она переворачивает банку и считает, сколько ей не хватает до личного самолета. Много - на дне жестянки набирается всего двенадцать центов. Зато, может, хватит на билет. Летают же самолеты в какой-то там Нью-Йорк, а, значит, можно долететь и до мамы.

Элли об этом думает до отъезда Криса, потому что теперь ей надо решить, как проскользнуть в его машину. Будь она Сьюзан Шторм - никаких проблем, но Элли - Баки, а он невидимым не делается.

– Неа, ты остаешься со мной, – Айзек ловит на выходе из дома.

– Но я хочу с папой.

– С папой нельзя.

Элли знает. Знает, что Крис взять с собой не может, потому что он едет работать. И работа эта - трудная-трудная. Но Элли так хочется, так хочется поехать с ним - папа же тоже супергерой, у папы свой штаб - вдруг супермама будет пролетать мимо, но не поймет, что там - папа ее Элли. Супермама же его не знает. Скотта только, и то потому, что он - это Капитан Америка.

Кора говорит, что Крис - суперпапа, и другие суперпапы, которые его знают, обязательно передадут, что вот он - папа Элли. И супермама его найдет. Это как радио или телефон - все одно за другим. Для этого не нужно быть рядом.

А Айзек молчит, потому что “супер” можно вместо еды положить на тарелку - настолько его много. И насыщается, знаете, по горло.

У него фантазия греет бока на задворках сознания вместе со скудной базой знаний о супергероях. Айзек Бэтмена от Супермена-то едва отличит, зато мастерски меняет подгузник и сплавляет Олби во двор под четкое руководство малышки.

Они вместе играют, вместе едят и спят в одной кровати, и Элли зовет себя старшей сестрой гордо, наплевав на причинно-следственное кто есть кто.

Они почти заканчивают возиться в песочнице (Элли - чтобы докопать до ядра земли), когда сухой мексиканский ветер приносит что-то.

Запах, за который цепляется тут же. Вынюхивает, потому что знакомо. Это как когда Кора готовит овощной смузи, но Элли артачится, не пьет, потому что там брокколи - она же чувствует.

И здесь то же: пахнет тем, что знает, и это ведет туда, к дороге, и это приводит.

Элли замирает за кем-то. Поднимает голову, смотрит на затылок. А потом “кто-то” оборачивается. И нет, Элли не понимает, не узнает.

А Малия - да. Малии хватает одной родинки на загорелом лице, чтобы вспомнить, как Стайлз целовал, как обещал, что не оставит.

Вспомнить, как ей было семнадцать, и она родила от него дочь.

Элли перед Малией - не Элли с последней фотки в ее телефоне. Она стоит на ногах, она большая, и Малия почти забывает, что четыре года - это много. Достаточно для того, чтобы облажаться и не суметь все исправить.

– Ты кто? – этого ожидать следовало.

Малия не смотрит девчонке в глаза. Малия почти признает, что ей страшно - страшно назвать ее “дочь”, страшно, потому что взгляд волчий, но детский, взгляд ребенка; страшно, потому что она ее раздирала на части каждую ночь, потому что, господи, вот она, вот - Элли.

У Малии зрачки бегают, и она пятится назад, а потом девчонка опускает взгляд вниз - и все встает на свои места.

– Это мне?

Дети любят игрушки, а Малии по счастливой случайности попался подходящий магазинчик в окрестностях Сан-Диего. В коробке - Капитан Америка. Заезженное по телику лицо на мотив фанко поп, только в два, а то и в три раза больше.

Малия не прогадала: Элли тянет ручонки, и она в восторге, да, и внимание тут же - на парня с щитом. Малия не вспоминает, что Капитан Америка вроде как Скотт - наугад же взяла. И все это неправильно, наверное: она здесь, она.

А потом Элли опускает коробку и прижимается к ее ногам, и она говорит что-то вроде “спасибо”, и это - всего лишь ребенок, которому жестами, движениями проще, но Малия не может, потому что не привыкла, не так - не искренне. Она же может быть кем угодно, а девчонка к ней жмется без задней мысли.

– Ты не сказала, как тебя зовут.

– Малия.

– А меня Элли.

Она улыбается. Малия не знает, что для нее это важно. И не знает, что у нее из друзей только Роберта и волчонок Скотти. К Элли же в классе никто не подошел, чтобы сказать простое: давай дружить. А когда говорила имя - отворачивались.

Но Малия смотрит. И этого хватает, чтобы потащить за собой, туда - в дом. Элли все равно, кто она - Малия видит. Но она Стайлз, она его копия, и ей плевать, знакомы они или нет. Ей так захотелось -

но это неверно.

Малия останавливается, и ее машина там, у дороги, и она должна сесть и уехать. Но не может отпустить.

========== это не мой дом ==========

У Элли маленькая и горячая ладошка, и Малии некомфортно. Она хрупкая; она ребенок, и у нее жилка бьется на шее, и перегрызть горло - раз плюнуть.

Когда дверь с москитной сеткой захлопывается за их спинами, Малия думает: зря. Все это. Не имела права позволять вести себя: она опасна. Скотт не был прав, Скотт ни черта не знает.