Хейсар

— Ослоп — не хейсар, а’дара не знает… — буркнул Унгар. — Потом они открыли дверь на женскую половину, оставили двух воинов на площадке и пошли искать за’йят[187]…

— Нашли… Мою Диит… — пророкотал незнакомый мне голос. — И Штара…

— Угу… Дали ей по голове, связали, воткнули в рот кляп, а потом привели в сознание и предложили выбор: сказать, где живет Аютэ Два Изумруда, или посмотреть, как они будут резать на части ее первенца…

— Диит не поверила[188]. Подумала, что они испугаются гнева Бастарза… — добавил, как я поняла, ее муж. — Тогда они отрезали Штару мизинцы на руках и ногах…

— Дальше… — потребовал Тарваз, и я, услышав грохот, поняла, что он врезал по столу кулаком…

— Когда она пригрозила им проклятием Бастарза, они рассмеялись ей в лицо и пригрозили, что сначала отрежут Штару большие пальцы[189], а потом оскопят… И она сломалась… Они нашли комнату Аютэ, связали ее, Имира и Айку, замотали их в шкуры, вернулись на крышу и нарвались на Меченого…

…Получалось, что с оу’ро он все‑таки уходил. Причем, скорее всего, надолго, ибо поиск кормящих матерей и разговор братьев — клинков с Диит должен был занять какое‑то время.

«Уходил… Либо по нужде, либо к Ратке, либо… либо с кем‑нибудь поговорить…» — подумала я и мысленно обозвала себя дурой: Кром был ранен и еле дышал, а я, вместо того чтобы хоть чем‑то облегчить его страдания, ломала голову над тем, где и почему он находился во время нападения…

Увы, сообразив, что помочь ему мне нечем, я вернулась к той же теме:

«…По рассказам подружек, после этих самых утех мужчины ощущают усталость и засыпают. Он тренировался весь день, значит, должен был устать вдвойне. Значит, был не у Ратки… А где? Может… может, он ходил с кем‑нибудь о чем‑нибудь поговорить?»

Особенного выбора, с кем общаться, у Крома не было, поэтому я, ревниво посмотрев на леди Этерию, попыталась сообразить, были ли с ней ее тэнгэ, когда нас разбудили.

Перед глазами сразу же возник коридор, по которому метались вооруженные до зубов Аттарки, наш’ги в руке Унгара, за мгновение до этого пытавшегося вынести мою дверь, а потом — его же встревоженное лицо:

— Ты в порядке, ашиара?

— Что‑то случилось? — кутаясь в одеяло, испуганно спросила я.

— Яатс… э — э-э, бой, по — вашему… Убили Дайна Седую Прядь, ранили твоего майягарда и похитили жену Ваги…

— Крома… что? Ранили?! — услышав только слово «майягард», переспросила я и укусила себя за палец, чтобы проснуться.

— Да… Серьезно… Очень… — буркнул Ночная Тишь. — Нападающих было больше десяти, а он — один…

Последнюю фразу я уже не слышала — трясла его за ворот араллуха и требовала сказать, где Кром сейчас.

Сказал, что «моего илгиза» отнесли в комнату Ваги. И что сразу же послали за самой лучшей «дари» Шаргайла.

Кто такая эта «дари», я догадалась уже потом. Когда неслась к лестнице, расталкивая воинов, женщин и детей, а он бежал вслед за мной и пытался успокоить:

— Она его вылечит! Точно!! Вот увидишь!!!

Хм… Если мне не изменяла память, то леди Этерию, попавшуюся мне на пути, дернула на себя одна из ее «теней», Соттэ. Ибо других рыжеволосых девушек у Аттарков не было.

Выглядела баронесса сонной. Была, как и я, завернута в одеяло. И — точно! — простоволосой[190]. Значит, из комнаты не выходила!!!

«Может, он все‑таки ходил по нужде, а потом вернулся, чтобы продолжить тренировку?»

В этот момент Кром еле слышно застонал, прошептал мое имя и попытался вскинуть правую, раненную в плечо, руку.

Я заулыбалась — он звал не Ратку, не Ларку, а меня! — нежно дотронулась до его ладони и дико перепугалась: почувствовав мое прикосновение, он что‑то бессвязно пробормотал, изменился в лице, сжал кулак и дернулся так, как будто пытался кого‑то ударить.

Поняв, что там, в бреду, он видит не меня, а бой и что от таких резких движений у него могут открыться раны, я прижала его к кровати. Потом поняла, что одна его не удержу, и зашипела на о чем‑то задумавшуюся баронессу:

— Ну же! Позови кого‑нибудь!! Быстрее!!!

Леди Этерия тут же вылетела в коридор, а через мгновение вернулась с одной из двух женщин, сопровождавших дари Иттиру.

Кинув взгляд на Крома, та пробормотала: «Бредит!» — подбежала к кровати и прижала к ней его ноги.

— Кром, успокойся, пожалуйста! Все закончилось! Я — с тобой! Все хорошо… — почти касаясь губами его уха, зашептала я. — Ты — ранен, и тебе нельзя резко двигаться…

Не знаю, услышал он или нет, но буквально через минуту он дернулся в последний раз и обмяк.

— Эй, илгиара! Подай во — о-он ту кружку и ложку! Ну, что сидишь?! Давай, живее!!! — рявкнула хейсарка и, практически вырвав из руки подскочившей к ней Этерии Кейвази сосуд, попробовала разжать Крому зубы.

— Стой!!! — взвыла я. — А ему пить можно?

Помощница дари посмотрела на меня круглыми от удивления глазами, потом усмехнулась и влила в Крома несколько ложек жидкости, пахнущей илицей[191] и спиртом:

— Можно! Иначе я бы ему ее не давала…

Я облегченно перевела дух:

— Значит, раны в живот не очень серьезные?