Хелена Рубинштейн. Императрица Красоты

В 1889 году Натансон вместе с братом Александром основал журнал Revue Blanche, открытый новым идеям и молодым талантам. В том же году Поль Галлимар, отец Гастона, выпустил эксклюзивное издание в одном экземпляре – роман братьев Гонкуров «Жермини Ласерте». Это было время просвещенных дилетантов, у которых были средства стать литературными меценатами. В течение нескольких лет маленькие журналы, бурлившие идеями литературы будущего, множились, а затем исчезали после всего нескольких выпусков. Но издание братьев Натансон, которое, по словам Жида, было точкой пересечения всех противоречивостей того времени, выходило ежемесячно в течение двенадцати лет. Имена Марселя Пруста, Оскара Уайльда, Франсиса Жамма, Поля Клоделя, Леона Блума, Стефана Малларме и других так или иначе фигурировали в журнале Revue Blanche, который имел огромный авторитет в мире искусства и литературы своего времени. Некоторые из них также появлялись в La Nouvelle Revue Francaise, созданном Гастоном Галлимаром несколько лет спустя.

Друзья Тадеуша Натансона, небезызвестные Тулуз-Лотрек, Вюйар и Боннар, рисовали рекламу для журнала, и все выбирали Мисю своей моделью. И она, в черном манто с большим меховым воротником, с муфтой и в виолетке, стала для французской интеллигенции символом La Revue Blanche.

Хелена познакомилась с Мисей вскоре после ее развода. Она собиралась выходить замуж второй раз за Альфреда Эдвардса, владельца Matin и, как замечала Хелена, большинства разделов Figaro. Но Мися продолжала принимать старых друзей в красивейшей квартире на улице Риволи, где Хелене посчастливилось познакомиться с представителями буйного художественного авангарда, для которых Париж был центром мира. Друзьями Миси были Серюзье, Боннар, Ренуар, Дебюсси, Вюйар и Аполлинер, с которыми она продолжала поддерживать дружеские отношения, несмотря на разрыв с Натансоном. Но потом появилась новая гвардия – художник Хосе Мария Серт, и все снова радостно собрались на улице Риволи.

Когда Хелена вернулась из Нью-Йорка и снова встретилась с Мисей, ее салоны уже были очень известны, а стать настоящим снобом получалось только тогда, когда ты начинал называть мадам Серт по имени. Мися Годебска стала женой художника Хосе Марии Серта в 1914 году. Она покинула улицу Риволи и переехала на набережную Вольтер. Жан Кокто, который тоже попал «в свет», благодаря вечерам на набережной Вольтер, описывал знаменитый салон в очень лестных выражениях: «С севера он освещался зелеными бликами Сены, с юга – оранжевыми всполохами полотен Боннара. Эти картины Мися обрезала на свой лад так, чтобы они соответствовали изгибам стен. Настоящий скандал! …Мы получали догаресс (догаресса – супруга дожа. – Прим. ред.) и великих жриц, получали муз, у нас их было предостаточно! Но как редко можно встретить тех, кто необходим искусству, – тех, кто не боится располнеть, но приносит в этот храм дух грабежа, дух тканей и разрезающих их ножниц. (…) Мися с ее страстностью и бунтарским характером все время мешала краски, не позволяя им застыть…Только сильные художники, верящие в свое высшее предназначение, могли выдержать эту возмутительницу спокойствия, которая неслась по жизни как бешено вращающаяся юла, опьяненная шумным вихрем своего кружения и никогда не замедляющая оборотов».

Мисю и Хелену объединяла любовь к Польше и страсть к современному искусству. «Несмотря на то что Мися всегда была в центре внимания, а я большей частью молчала, наше происхождение и то, что мы обе восхищались современной живописью, положило начало дружбе, которая с тех пор никогда не прекращалась». Мися познакомила Хелену с фовизмом[38] и с той революцией в живописи, которую принесло это направление.

Хелена обедала у Миси, когда та сообщила Ренуару, уже парализованному, что большой портрет, который он написал для семьи Шарпентье, будет приобретен музеем «Метрополитен» в Нью-Йорке за баснословную сумму в пятьдесят тысяч франков.

– Это невероятная цена для произведения художника, который еще жив! – вскричал Ренуар.

– А сколько же заплатили за него вам? – спросила Хелена.

– Мне?! – прорычал Ренуар, – триста франков плюс обед.

Хелена была также свидетельницей происшествия, ставшего анекдотом, которое еще раз показало благородство Миси. Это произошло в «Опера», в ложе Миси, куда была приглашена и Хелена. Они пришли посмотреть генеральную репетицию «Петрушки» в постановке Сергея Дягилева. Занавес должен был подняться уже двадцать минут назад, но ничего не происходило. Зрительный зал, переливающийся мерцанием драгоценностей, охватывало волнение, и постепенно напряжение росло. Дверь ложи внезапно резко отворилась, и появился смертельно бледный человек огромного роста – руки его тряслись, а лоб покрывали крупные капли пота.

– Серж, что происходит?

– Мися, у тебя есть четыре тысячи франков? Быстрее!

– Не здесь, но дома есть, конечно.

– Костюмер грозится увезти костюмы обратно, если ему немедленно не заплатят все полностью. Это ужасно!