Хелена Рубинштейн. Императрица Красоты

В начале войны Эммануэль Амейсен, оставшийся работать в Париже в «Клинике красоты», был призван в армию и впоследствии попал в плен. Немцы забрали здание на улице 52 в предместье Сент-Оноре и, по словам Амейсена, разрушили производства и присвоили технологии. Но это утверждение сомнительно. Что бы они с ними делали? Зато достоверно известно, что на набережной Бетюн располагался штаб немецкого генерала, поэтому многое там было испорчено, и, отступая, немцы уничтожили архивы, поэтому не осталось никаких французских документов компании начиная с 1930 года. Мадам уехала в Соединенные Штаты, правление фирмы было распущено… Для всех компания «Хелена Рубинштейн» больше не существовала.

В Нью-Йорке Хелена и некоторые члены ее семьи, которым удалось приехать к ней, нашли надежное убежище от нацистского преследования. Цеска и Манка тоже были вне опасности: одна – в Австралии, другая – в Лондоне.

У родственников, оставшихся в Польше, судьба сложилась иначе. После того как немцы убили Регину, племянник Хелены вступил в польское Сопротивление и погиб с оружием в руках. Остальные или скрывались, или сгинули в лагерях. Внучатая племянница Хелены Лилит Крудовска до конца своих дней вспоминала это ужасное время[94].

После подписания СССР и Германией пакта о ненападении 23 августа 1939 года стороны договорились о разделе сфер обоюдных интересов в Восточной Европе и обрушились на Польшу. 1 сентября 1939 года немецкие войска вторглись в Польшу без объявления войны, а советская армия захватила восточные провинции. Сражения прекратились после капитуляции Варшавы 27 сентября. СССР и Германия поделили страну, депортации подверглась значительная часть ее жителей.

Большинство членов семьи Крудовских по отцовской линии были высланы в Сибирь, что по сути и спасло им жизнь. Условия жизни там были очень суровые, но это все же было лучше, чем пропасть в немецком концентрационном лагере. После окончания войны многие польские евреи смогли вернуться назад, а потом бежали в Англию. М. Крудовска пряталась у польских друзей, бывших учителей ее сына. Парень неожиданно умер от сердечного приступа, и даже похоронить собственного ребенка им пришлось тайно.

Родственникам матери повезло меньше: после захвата краковского гетто почти всех отправили в Аушвиц. Никто из них не вернулся, но троим удалось выжить. Маленькую кузину Хелены родители перебросили через стену гетто, и ее спас польский писатель, который прятал девочку у себя всю войну. Гизу, мать Лилит, подруга рекомендовала гувернанткой в одну семью, скрыв, что она еврейка, где она и проработала до освобождения Польши.

Судьба Лилит сложилась драматичнее. Сначала ее прятали у себя крестьяне, знакомые отца. Потом ее приютила в самом центре Кракова одна швея, много работавшая до этого для Гизы. Наконец, дружественная польская семья помогла ей добраться до Будапешта. «В 1944 году мне представилась возможность присоединиться к группе евреев, тайно бежавших в Венгрию, а там евреев преследовали не так жестоко, там не было гетто. До Будапешта я добралась практически пешком, потеряв по дороге все вещи. Там я вместе с девочкой моего возраста (ей было четырнадцать лет) отправилась в консульство и объяснила им, что приехала из Польши».

Сотрудник польского консульства был очень раздражен появлением польских беженцев, и к тому же он не знал, что теперь делать с этой девочкой. Ее отослали в еврейскую организацию, где о ней должны были позаботиться. Лилит в ее годы уже пережила многое, чтобы быть очень осторожной. Она попросила послать ее в другую организацию, где она могла бы посещать мессу, как католичка. Стоя перед недоверчиво глядящим на нее сотрудником консульства, она уверенно лгала, что ее отец – еврей, но мать – католичка и ее воспитали в христианской традиции. В результате ее отослали в польский христианский колледж, где она познакомилась с двумя другими девушками, также потерявшими родителей. «У меня оказалось хорошее чутье!» – рассказывала потом Лилит, грустно улыбаясь. Еврейская школа была разрушена, когда в Венгрию пришли немцы, и все дети – убиты. Кюре, занимавшийся польским лицеем, отослал трех сироток в монастырскую школу, где к Лилит очень хорошо отнеслись, потому что она говорила по-французски. Ее не заставляли работать в поле или заниматься хозяйственными делами, как других сирот, потому что монахини любили поболтать с ней по-французски. Она вернулась в Польшу только после войны.

Путешествие было просто героическим. Она ютилась вместе с другими в тесном вагоне, в котором перевозили скотину. Добравшись наконец до Кракова, она сразу отправилась к доброй швее, которая рассказала, что ее мать уже вернулась и каждый день ждет возвращения дочери. Вот так чудом уцелевшие Гиза и Лилит встретились снова.