Хелена Рубинштейн. Императрица Красоты

Мадам Рубинштейн оказалась права, и журналу Flair довольно быстро пришел конец. Вскоре после закрытия редакции Хелена позвонила Патрику и пригласила его в кино. Немного удивившись, Патрик согласился и оказался вечером на четырнадцатом этаже на 65-й авеню – вместе с княгиней они собирались смотреть «Бен Гура». В мраморном зале они были одни. Она показала ему два стула в уголке зала.

– Садитесь здесь. Я принесу что-нибудь выпить, и мы немного поболтаем.

Через несколько минут она вернулась с двумя стаканами и ведерком со льдом в одной руке и бутылкой скотча – в другой. Она села и, по обыкновению, положила ноги на удобную скамеечку.

– Приготовьте нам выпить, это мужское дело, – сказала она, протягивая ему стаканы.

Хелена не спускала с него глаз, пока он делал вид, что любуется видом из окна на Парк-авеню. Беседа, которая затем последовала, полностью изменила его жизнь[105].

– А теперь скажите мне, чего вы хотите на самом деле? Чем вы хотите заниматься в жизни?

Молодой человек только бессильно развел руками, ошарашенный вопросом.

– Хорошо, позвольте мне объяснить. Вы производите впечатление плейбоя. Вам нужна стабильность и некоторое руководство. Вы должны стать более амбициозным. Вы соблазнительны, честны, вы оригинально мыслите и хорошо воспитаны. А у меня слишком много дел, и моя ноша слишком тяжела. Вокруг меня много людей, но рассчитывать на них я не могу. Конечно, у меня есть семья. Но мои близкие, в основном, хотят просто наслаждаться жизнью. Люди, много людей… А на самом деле я одна в ответе за все. За все! В Нью-Йорке легче, но в Европе… вы просто не можете себе представить! Везде сплошные интриги и скука. Я вас уверяю, когда-нибудь это меня убьет.

Молодой человек не знал, что и думать. «Она била себя в грудь так, что жемчужные нити у нее на шее глухо ударялись друг о друга. Она воздевала руки, закатывала глаза, хлопала меня по колену и грозила пальцем в сторону воображаемых врагов. Я с трудом сохранял серьезный вид. Это странное маленькое создание казалось воплощением классической еврейской мамы со всеми ее страхами, волнением и гневом».

– Говорю вам: вы можете быть нам очень полезны… очень полезны мне! Вы можете заниматься настоящей работой, сделать карьеру, построить свое будущее. С нами… со мной!

Сила, исходящая от этой женщины, одновременно властной и по-матерински заботливой, ошеломляла. Патрик судорожно вздохнул, ему захотелось выпить еще и выйти на улицу подышать воздухом… а, попросту говоря, сбежать. Хелена заметила это и сразу же отпустила его.

– Мы достаточно поговорили. И у вас, и у меня был трудный день. В понедельник приходите ко мне в контору ровно в десять. Поговорим о делах.

Величественным жестом Мадам дала понять, что разговор окончен.

Той ночью он не мог заснуть. Слова княгини все время звучали в ушах: «будущее», «поговорим о делах», «вы мне нужны». Его волновала предстоящая встреча: «Зачем я ей нужен? Для чего? Что она от меня хочет?»

Телефонный звонок прервал его размышления. Это был Федерико Паллавичини.

– Мне только что звонила княгиня и говорила о вас по-немецки. Это очень хороший знак! Знаете, обычно она много не платит. Просите как можно больше, она все равно даст только половину.

В понедельник утром, взволнованный и полный сомнений, Патрик почти бегом добрался от своего дома до конторы мадам Рубинштейн. К счастью, путь был недолгим. По дороге он случайно поглядел в витрину попавшейся навстречу аптеки и резко остановился: Элизабет Арден, Жермен Монтей, Дороти Грей… Разнообразные косметические средства, среди которых выделялись маленькие белые баночки с золотой надписью «Хелена Рубинштейн». «И кто же покупает всю эту чепуху? Все эти товары? Одни женщины! А мне-то что здесь делать?» – подумал он.

Внимательнее разглядев витрину, он стал читать надписи на других баночках, таких же роскошных: Макс Фактор, Ревлон, Чарльз Антель – это были уже мужские имена.

Немного успокоившись, Патрик О’Хиггинс зашагал по Пятой авеню поувереннее. Он вдруг понял, что рынок красоты – это огромнейшая индустрия, и, возможно, он мог бы найти тут место и для себя.

Часы собора Святого Патрика пробили десять (вероятно, это был знак судьбы), когда молодой человек достиг угла Пятой авеню и 52-й улицы и остановился перед восьмиэтажным бежевым зданием. На высоте второго этажа большими золотыми буквами было выбито «Хелена Рубинштейн». Именно в тот момент Патрик по-настоящему осознал, какое важное положение занимала эта маленькая нетерпеливая дама. Как странно повернулась его судьба, даровав встречу с ней! Как удивительно, что у нее хватило времени заинтересоваться им и даже пригласить его к себе на работу!