Хелена Рубинштейн. Императрица Красоты

«Я быстро заглянул в гостиную, которая показалась мне забитой вещами, как лотки на блошином рынке, – странная смесь старинной и современной мебели, разные безделушки, картины, кушетки с помпонами Викторианской эпохи, стоявшие рядом со стальными стульями простых форм, китайские статуэтки, старая керамика, которая странно смотрелась рядом с современной итальянской скульптурой, шкафы времен Людовика XVI и буфеты эпохи Империи. Все остальное пространство было заполнено лаковыми шкатулочками, стеклянными пресс-папье и миниатюрами, опаловыми вазами с огромными букетами бумажных цветов – оранжевыми, красными и золотыми. Они причудливо перемешивались с композициями из живых листьев. На стенах, выкрашенных в сдержанный серый цвет, висели полотна Ренуара, Тамайо[99], Кунинга[100]. Творения импрессионистов и абстракционистов были окружены работами самой Флер – картинами маслом мистического характера, на которых изображались тигры на охоте, плотоядные цветы и конечно же розы». Молодой человек был поражен!

Постепенно прибывали гости. Флер казалась очень возбужденной, все время оживленно разговаривала, указывая направо и налево и шагая взад вперед по лестничной площадке, зато Майк Кауэлс вел себя царственно-небрежно. Флер подбегала к каждому новому гостю, обнимала его и целовала, а Майк бросал на гостя рассеянный взгляд из-за стекол очков и лишь приветствовал небрежным жестом.

Патрик О’Хиггинс наблюдал, как одна за другой прибывают знаменитости, которых до этого он знал только по именам: Леонард Бернстайн был первым, кто поднялся по лестнице, а за ним – Грета Гарбо, затем Морис Шевалье… О нем Патрик рассказывал так: «У него была легкая походка танцора, улыбка портового торговца из Монтерея и властность звезды»; потом появились Ноэл Коуард, Кэри Грант и члены семейства Рокфеллер[101].

Флер распределила своих молодых сотрудников по разным комнатам, чтобы они занимались гостями.

Патрику она указала на библиотеку. Там уже находились некоторые из приглашенных, они рассеянно листали номера журнала Life или рассматривали фотографии, расставленные на фортепьяно. Патрик чувствовал себя очень неловко и не знал, с чего начать, но вдруг услышал низкий голос, который произнес со странным акцентом:

– Молодой человек, присаживайтесь ко мне – давайте поболтаем!

На маленькой софе сидела «Сара Бернар в мире красоты», одетая в темно-красный парчовый костюм, и внимательно смотрела на него.

Множество сверкающих рубинов каскадом ниспадали на ее пышную грудь, в ушах блестели рубиновые серьги-подвески, на каждой руке было надето по два изумрудных кольца, а огромная брошь из необработанного рубина искрилась как электрическая лампочка на ее круглой шапочке.

Юноша застыл на месте. Но дама нетерпеливо поманила его к себе:

– Ну же, расскажите мне все, что вы знаете об этих людях. Они все дельцы?

Темные глаза внимательно изучали его, и казалось, она не ждала ответа.

– Флер очень интересная и талантливая, но я не люблю ее закуски, они слишком жирные. Вы работаете у Флер? Я знаю ее уже двадцать лет и… за ее плечами длинный путь! А вы где учились?

Ее акцент показался Патрику забавным: манера раскатисто произносить «р» была, возможно, русской. Он рассказал ей, что родился в Париже, воспитывался монахами-бенедиктинцами в Англии, служил в Ирландской гвардии, а потом эмигрировал в Соединенные Штаты.

– Почему вы поехали в Америку?

Этот допрос уже начал его раздражать. Зачем ей все это? Но все же вежливо ответил, что получил наследство от американской бабушки и что его родители, также получившие свою долю, теперь живут в Нью-Йорке.

– Это хорошо, – сказала она, – в семье все должны помогать друг другу.

Потом спросила почти угрожающим тоном:

– А что вы делаете для Flair?

Он рассказал ей про рубрику «Путешествия».

– Знаете, а ведь Flair долго не протянет!

– Flair долго не протянет? Почему?

– Слишком экстравагантный журнал, – сухо ответила она.

Приговор был беспощаден.

– Но что не так во Flair?

Она не ответила на вопрос, поднялась и вышла из комнаты с царственной неторопливостью. Патрик изо всех сил пытался не отставать, пробираясь за ней сквозь толпу гостей, которые уже заполонили все гостиные дома Кауэлсов.

– Вызовите мне такси, – приказала она, выйдя в холл.

Садясь в машину и не глядя на него, крикнула:

– Не беспокойтесь о Flair! Когда ему придет капут, вы всегда сможете прийти ко мне.

Патрик смотрел, как невысокая дама устраивается поудобней в машине, и вдруг понял, что даже не знает ее имени. Он постучал в окно машины, и она раздраженно опустила стекло.

– Простите, но как я смогу найти вас – я не знаю даже вашего имени!

– Меня зовут княгиня Гуриели, но вам будет легче запомнить – Хелена Рубинштейн.

Он не успел даже повторить ее имя, потому что как раз подъехал большой черный лимузин, и из машины вышел генерал Эйзенхауэр. Флер подбежала к молодому человеку:

– Надеюсь, вы были любезны с Хеленой? Вы долго разговаривали! Вы догадались поговорить с ней о выходе номера Flair, посвященного розе?

Нет, это даже не пришло ему в голову.