Хелена Рубинштейн. Императрица Красоты

Патрик напряженно замер, а Мадам долго смотрела пустым остановившимся взглядом на приборную доску. Потом пришла в себя и повернулась к секретарю.

– Вот вам возможность научиться водить, – выдохнула она. – Мы возвращаемся. Позвоните поэту и скажите ему, что я неважно себя чувствую и мы не сможем принять его приглашение[129].

Глава 30. Патрик в опале

После ссоры с Горацием Мадам держалась с Патриком отстраненно и, казалось, избегала его общества. Вернувшись из Грасса, она много времени проводила у себя в комнате, зарываясь в сундуки, шкафы и ящики, словно вела учет своему имуществу. Молчаливая и притихшая, она ездила по Парижу со своим секретарем, который следовал за ней, как тень. Потом они вернулись в Нью-Йорк. Хелена продолжала работать, но ничто ее не увлекало и никто не интересовал.

По утрам всегда в одно и то же время она приезжала в контору, запиралась в кабинете со своим бумажным пакетом в час обеда и съедала в одиночестве обычные салат и яйцо вкрутую. Уходила она вечером, когда в конторе уже никого не оставалось. Если близкие спрашивали ее, что случилось, она отвечала, что пережила «ужасный шок». и на этом все объяснения заканчивались.

Как ни странно, но отношение к Патрику коллег стало намного лучше. Каждый сотрудник был заинтригован таинственным происшествием, каждый старался узнать у него причину быстрого возвращения и странного поведения Мадам. Но сама она высказалась очень прямо: «Никто не должен ничего знать». Оскар Колин тоже не был исключением и даже как-то попытался расспросить Патрика. Напрасный труд – секретарь Мадам был нем как рыба.

Казалось, только Рой, не зная точных причин, догадывался о сути произошедшего. Хотя официально он считался вторым по значимости лицом в нью-йоркской компании, отношения между ним и племянником, Оскаром Колином, были напряженными, они словно соперничали друг с другом. Он мало появлялся в обществе и был человеком загадочным. Все знали, что мать недооценивает его и не любит так, как Горация.

Рой занимал самый высокий пост в компании Helena Rubinstein International и был вице-президентом фирмы в Нью-Йорке. О своей матери он говорил, что у нее дар превращать тех, кто на нее работает, в рабов. Он никогда не старался участвовать в личных делах матери и всегда держался в стороне от ее общественной деятельности и частной жизни. Несмотря на важный пост, который он занимал, мало кто хорошо знал его. Кроме работы в жизни его занимали бридж, женщины – он был женат четыре раза – и хорошая еда. В 1958 году у него родилась дочь, Хелена-Руфь. С Горацием у него тоже не было близких отношений, потому что еще в детстве мать сделала их соперниками, сражающимися за ее любовь. Из-за этого, уже став взрослыми, они не испытывали друг к другу ни привязанности, ни уважения. Рой старался держаться с матерью как можно более отчужденно, чтобы иметь возможность устраивать свою жизнь по собственному усмотрению.

Рой догадывался, что произошла какая-то семейная ссора, хотел получить у Патрика подтверждение своих мыслей: «Полагаю, вы так скоро вернулись, потому что моя дорогая мать сцепилась с моим дорогим братом!»

Хелена надеялась на раскаяние сына, но никаких признаков этого не последовало. Тогда она решила отомстить, дискредитировав его в глазах окружающих. Начала она с того, что рассказала все своему адвокату Гарольду Вейллу. Он уже привык к ее стычкам с родственниками и постарался убедить Хелену не идти на обострение отношений. Этот мудрый совет не возымел никакого действия, и после долгого молчания она стала везде рассказывать о том, что сын назвал ее злой, жестокой и алчной. Чтобы не забыть эти слова, она записала их на клочке бумаги, который всем показывала, включая детей Горация, которых, впрочем, эскапады бабушки волновали мало. Теперь уже всем стали известны малейшие подробности конфликта. Она кричала и стучала кулаком по столу, угрожая любимому сыну страшными карами. Потом гнев отступил. Она позвала Патрика, чтобы обсудить плохое состояние дел компании Гуриели, и собрала совещание с Оскаром и всеми, кто занимался продажами.

Патрик О’Хиггинс занимал небольшой кабинет, принадлежавший мисс Фокс (переехавшей на четвертый этаж), который находился рядом с комнатами дирекции. Его соседями были Оскар Колин, мисс Хопкинс, Рой Титус, Джордж Кэролл, директор по продажам, и новая «внучка» Мадам, Нэнси Голдберг – молодая женщина с наглым взглядом и детским голосом. У него была даже личная секретарша, Милдред Салливан, высокая красивая девушка, ирландка, как и он сам. Патрик поручил Милдред собрать команду, работающую с Gurielli’s Men.

Собрание проходило бурно. Дом Гуриели терпел убытки, и мадам Рубинштейн обвинила во всем свою команду. Как обычно, она разыграла трагическую сцену с воздеванием рук и закатыванием глаз. Она с таким отчаянием била себя в грудь, что никто не должен был остаться равнодушным. Но хотя все и страшились ее приступов ярости, никто всерьез не волновался. Вдруг она замерла, словно громом пораженная.