Читаем Хеллфайр полностью

Мы отправились провернуть это на следующее утро. Билли предупредил меня, что это будет непривычно и неудобно, в отличии от всего что я делал раньше. Пыль и песок могли меня дезориентировать; если бы я не сосредоточился на 100 процентов на символогии, я мог бы потерпеть крушение. Если я отвлекусь, я потеряю чувство своего положения в посадочной зоне. Любой дрейф закончился бы, в лучшем случае, тем, что "Апач" опрокинется на борт и разлетится на куски. В худшем, мы можем скапотировать.

Никакого давления.

Билл взял бразды правления и выбрал одинокий валун, выступающий из окружающего невыразительного ландшафта, что бы приземлиться рядом с ним. Это перепугало меня до усрачки. Сорок футов высоты, я ничего не вижу за окном и мой ПНВ ослеп, как и я. Я понял, что мы приземлились только когда раздался звук удара от соприкосновения всех трех колес о твердую землю. Когда пыль осела, я увидел, что он посадил "Апач" по соседству с камнем.

- Доволен как это прошло, Эд?

- Ты должно быть смеешься. Я хочу увидеть это еще раз, что бы убедиться, что ты не использовал Силу...

Билли воображал себя немного Ханом Соло, но он покачал головой.

- Кончай быть тряпкой - он ухмыльнулся - Твоя очередь.

Во второй раз он уговорил меня пройти последние 100 футов.

- Сконцентрируйся на символах и цифрах показаний, Эд. Следи за скоростью и отсчетом высоты и держи их при спуске в тандеме. Ты должен удерживать постоянно ручку циклического шага, шаг-газ и педали для подстройки постоянного и точного понижения. Мы не можем позволить себе зависнуть или войти на скорости в контакт с землей.

Чертовски верно-то...

Затем это стало похоже на плохой день с Лоуренсом Аравийским.

- Я теряю все ориентиры, Билли.

- Я тоже, дружище. Не драматизируй. Просто держи себя в руках и сконцентрируйся на символах. Проходим сорок шесть футов, продолжай вести ее вперед... продолжай вести ее вниз... я теперь полностью ослеп...

Это был чертов ночной кошмар. Я заставил себя сосредоточиться на векторе скорости, направлении и высоте в моем монокле, а не на облаке пыли, вздымающимся вокруг нас.

Спокойный голос Билли помог мне остаться в зоне.

- Пока ты продолжаешь следить за высотой и направлением и используешь управление, следи за символами. Проверь вектор скорости, Эд.

Вектор скорости - линия, показывающая мне мою скорость и направление дрейфа - отошел от круга в центре моего монокля.

- Заставь ее вернутся к середине, но не позволяй ей двигаться в стороны. Если ты это сделаешь, мы перевернемся. Возвращай вектор скорости назад, используя ручку циклического шага и понижай высоту шаг-газом. В то же время, поглядывай на ленту картушки и держи педали, что бы быть уверенным, что мы не вращаемся вокруг своей оси. Сейчас мы садимся на землю на воздушной подушке, так что убавляй ее силу шаг-газом и держи направление вперед с ручкой циклического шага, постоянно уменьшая скорость на обоих. Ты в порядке?

Я ничего не видел снаружи.

- Пять футов до посадки...

- Критический момент, Эд... Любой дрейф и мы потерпим крушение.

Чертовский чудесно.

Я почувствовал удар, когда стойки "Апача" поглотили энергию столкновения.

- И мы сели. - сказал Билли, так, как будто мы не сделали ничего более сложного, чем добраться до первого этажа в лифте.

Мы сидели неподвижно, пока пыль начала рассеиваться.

- Ты просто должен доверять своей символогии, Билли - сказал я с новообретенной бравадой.

Билли засмеялся.

- Легко, правда?

- Достаточно легко, несмотря на то, что последние пятьдесят с лишним футов мы шли вслепую.

- Окай, умник, где же этот чертов камень?

Воздух теперь был достаточно чист, что бы мы могли осмотреться. Я не видел нигде эту чертову штуковину. Мы снова взлетели и заметили его на некотором расстоянии от наших отметок от шасси на поверхности пустыни. Я приземлился на сорок футов дальше.

- Если бы это была посадочная метка, мы бы промахнулись. Это пройдет здесь, где есть мили и мили ничего, но если бы это было единственное место что бы сесть - если бы были какие-нибудь препятствия или что еще хуже, другие вертолеты вокруг, мы бы разбились. Теперь давай посмотрим, как легко это на самом деле, когда ты должен сесть где-нибудь немного поменьше, чем Оман. Я хочу, что бы ты приземлился рядом с камнем. Пошли.

Через час или около того, я все еще был там. Каждая посадка становилась все сложнее и сложнее. Я начал попадать в нужное место, но должен был отойти, прежде чем сесть, иначе мы бы разбились. Я мог приземлиться в другом месте, но сделать это там, где я хотел в пылевой буре, оказалось трюком из набора ниндзей.

Потребовалась каждая унция моих умственных способностей и навыков, которыми я был благословлен, для того, что бы приземлиться рядом с нашим камнем, но я в конце-концов с этим справился.

Когда день сменился ночью, я должен был попробовать сделать это снова. Я знал, что темнота не имеет особого значения в дерьмовых условиях полета, но я все еще колебался. Билл поставил в этом вопросе точку.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.
100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии»Первая книга проекта «Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917–1941 гг.» была посвящена довоенному периоду. Настоящая книга является второй в упомянутом проекте и охватывает период жизни и деятельности Л.П, Берия с 22.06.1941 г. по 26.06.1953 г.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное