Хэлло, дорогая (СИ)

Он был чертовски везучим засранцем, и ни один из них не бросил на него взгляд. Никто не обратил на Хэла внимания. Никто не увидел его в тот день. И это было их большой, очень большой ошибкой.

2

Мотель. 03:43. Одиннадцать часов спустя.

Вполне удобоваримо.

Хэл критическим взглядом окинул кафель с уже пожелтевшей от времени затиркой. Он был похож на старый изгаженный переход подземки. Стены и пол были окроплены кровью, в ванне скопилась багровая лужа, будто он здесь разбил банку кетчупа. Тело он уже спрятал в большой чемодан. Никто ничего не имеет против чемоданов, когда речь идёт о мотеле. Всё в порядке: человек въехал с багажом и выехал с багажом, и неважно, с каким.

У каждого из нас есть свой багаж по жизни, в конце концов — не так ли? Так что это ни секунды не выглядит подозрительно.

Пришлось попотеть, чтобы уместить там эту сладкую парочку твикс. Даже расчленёнными и порезанными на чёртовы куски они были проблемой. Которую требовалось решать.

Хэл дьявольски устал и очень не хотел ничего решать, только плюнуть на всё, оставить как есть, упасть на неразложенную широкую кровать и уснуть. Парой трупов в углу ванной комнаты на расстеленном брезенте его не напугать. Но так было нельзя, он это знал. Он был из тех, кто не просто перестраховывается. Дьявол, кроющийся в деталях, мог бы прикурить у него.

Он посмотрел на часы. Время — четыре утра. За окном вот-вот начнёт светать.

Ещё полчаса возни. Он наконец спрятал трупы и оставил чемодан с мозаикой из человеческих раскромсанных тел в углу. В комнате тихо бормотал телевизор, бросал белый призрачный свет на постель. Хэл разделся, снял фартук и перчатки. Ещё раз зашёл в ванную, чтобы почистить зубы и умыться. Он с удовольствием набрал в ладони воду из-под крана и окунул в неё лицо, чувствуя, как мышцы сжимает спазмом.

Как же он устал.

Снова посмотрел на стены и пол. Не оставил ли чего лишнего.

Здесь так чисто не было даже при въезде. Он оказал администрации мотеля большую услугу. В этом клоповнике нужен хороший клининг.

И вышел, выключив свет.

Затем снял футболку и джинсы и лёг на кровать, прямо поверх покрывала. Веки слипались. Расслаблялись руки, напряжённые до резкой боли в предплечьях. Ничто не тревожило и не мучило его. Только странная истома, какой не чувствовал очень давно — и чувство тяжести на загривке, будто кто-то сел ему на шею и давил со всей дури…

В углу что-то зашуршало. Хэл хотел бы открыть глаза, но ему словно песку под веки насыпали — он устало замычал и протёр их кулаком. Зашуршало снова. Хэл слепо повернулся на звук и снова погрузился в липкую дремоту. Он не мог очнуться, даже если бы очень хотел.

Снаружи было тихо. Только по Си-Эн-Эн показывали ночной выпуск новостей. Он доносился как сквозь вату: в Северной Дакоте полицейские вскрыли дом и обнаружили несколько трупов, обезображенных настолько, что сейчас с трудом проводится их опознание. В подвале прямо в бетонный пол были залиты два стоматологических кресла. В одном из них нашли мужчину, у него на голове захлопнулся медвежий капкан. Хэл даже во сне понимающе улыбнулся. Толковый парень, этот кто-то из Северной Дакоты.

Хэл проваливался во второй пласт сна, ещё глубже, и думал краешком непогасшего сознания. Как много в этом мире таких же, как он? Почему они убивают? Почему убивает он сам?

Диктор будничным тоном зачитывал статистику. Экран дешёвой плазмы ронял на спящего Хэла бледный свет, отчего его белые волосы казались ещё белее. Он был припорошен снегом, посыпан пеплом. Он был почти-что-мертвец под слепым глазом телевизора.

— За последние двадцать лет на территории США значительно возросло количество преступлений, классифицируемых как «серийные убийства». Согласно статистике, самые опасные маньяки отметились в штатах Мэн, Юта, Теннесси, Луизиана…

Он говорил, говорил и говорил. А в углу его монотонный голос снова прервало шуршание.

Да кто это?

Хэл слабо приоткрыл смеженные веки и скользнул по комнате взглядом. Лёгкие белые шторы закрывали вид на улицу. На телеэкране показали дом, где произошло жестокое убийство. Это был симпатичный кремовый особняк в обрамлении старых тисовых деревьев. Диктор сообщил, что среди тел нашли выжившую, чьё имя из соображений безопасности не раскрывалось. Сейчас она в состоянии средней степени тяжести, и её направили в больницу.

С тихим щелчком клапаны чемодана открылись. Голос диктора стал неважным. По комнате поплыл душный запах крови, мяса и костей. И дрожжей. Хэл поморщился. Да, чёрт возьми, этот сучий бабий запах. Запах женщины без мужчины. Молочный, тучный, сладко-гнилой. Хэл, сложив на животе руки, будто его это не пугало, наблюдал за тем, как медленно открылся чемоданный зев, и по дешёвому чёрному пластику скользнули тонкие женские пальцы с обломками ногтей, похожие на быстрых косеножек. Указательный и средний пальцы были обрублены по фаланги.

В этом было что-то такое знакомое. А потом он вспомнил.

Сара попыталась оцарапать его, пришлось лишить её этой возможности и рубануть ножовкой по пальцам.