Хэллоуин: история и традиции

Абсолютно точное указание: все мужчины и женщины, принадлежащие племени, независимо от своего статуса, были обязаны присутствовать на празднестве. Новые доказательства находим в других текстах: «Да не придет король без королевы, вождь без супруги, воин без […], да не придет ни простолюдин без сожительницы, ни трактирщик без спутницы, ни парень без возлюбленной, ни девица без парня, ни неумелый муж»[12]. Во время этих бесконечных пирушек, длившихся символические «три дня и три ночи», соблюдалась жесткая иерархия во всем, что касалось места за столом и подаваемых блюд и напитков, а женщины обычно сидели в отдельном зале, но тем не менее на празднике Самайн собирались все члены общины, будь то королевство или просто племенное объединение[13].

Но самым замечательным было то, что «прогульщиков», не явившихся на празднование Самайна, ждала кара: они сходили с ума и умирали. Христианская церковь наказывала тех, кто пропускал воскресную мессу, далеко не так жестоко; бесспорно, они совершали грех, но всякий грех можно «искупить». Самайн – совсем другое дело. При этом важно отметить, что провинившегося наказывали не люди, а высшие божественные силы, с которыми не поспоришь. Очевидно, что это правило носило ту же природу, что и знаменитый «гейс», регулировавший личную и коллективную жизнь гаэлов. Термин «geis», родственный термину «guth» («слово») не поддается точному переводу (ближе всего по смыслу к нему термин «табу», но он принадлежит полинезийской культуре). Пожалуй, «гейсом» можно назвать волшебное заклинание с целью принуждения, накладываемое свыше обязательство, от которого нельзя отвертеться под страхом болезни, смерти или бесчестья (бесчестье, впрочем, в любом случае ведет к болезни и смерти). Никто – ни король, ни друид, ни рядовой воин, ни последний пастух – не мог уклониться от страшного диктата гейса[14].

В этом принуждении явственно виден религиозный характер Самайна, однако не будем забывать, что в ту эпоху различия между религиозным и светским, между сакральным и профанным не существовало. Самайн одновременно выполнял функцию мероприятия политического, законодательного, правового и, конечно, коммерческого, поскольку в его рамках происходило заключение всевозможных договоров. Историк XVII века Китинг, автор «Истории Ирландии», собравший в своем труде все, что сумел найти относительно происхождения гаэлов, делает однозначный вывод: «Пиршество в Таре представляло собой всеобщее сборище, напоминающее парламент. Каждые три года ученые мужи Ирландии встречались в Таре на праздновании Самайна, чтобы разработать или обновить правила и законы, а также одобрить содержание ирландских исторических хроник и архивов».

Но это был и военный праздник: «Каждому военачальнику, командующему воинами на службе короля или ирландских сеньоров, готовили особое место». Соблюдалась строгая иерархия: «Особое место готовили также каждому знатному ирландскому господину в зависимости от его ранга и исполняемой службы». На празднике Самайн царил строгий порядок: «Каждого, кто проявит грубость, что-то украдет, ударит другого или схватится за оружие, ждала смерть». В принципе гостей просили оставлять оружие за порогом; на время Самайна прекращались все конфликты и ссоры. Слишком воинственно настроенный гость, посмевший нарушить этот закон, должен был заплатить за свою дерзость жизнью; «и только король, и никто иной, имел право его помиловать».

Но какой же праздник без веселья? «Согласно обычаю, они собирались и в присутствии короля вместе пили шесть дней, то есть три дня до Самайна и три дня после, заключая между собой мир и устанавливая дружеские отношения». Иначе говоря, ритуал включал и этот аспект и был праздником умиротворения и даже братства; складывается впечатление, что на время Самайна менялось само общество, приближаясь к идеалу. Именно тогда появляется понятие «общности», затем перекочевавшее в христианский День всех святых.