Хемлок Гроув (ЛП)

Он… такой большой. И очень пустой. Кроме огромной емкости – котла, в которой они делали сталь. Он как большое черное яйцо с отверстием на верху, он до сих пор там, лежит на боку. Наверное, он проклят или типа того. Потому я решила проверить, изнутри. И засунула туда голову.

Засунула голову?! – сказал он.

А, знаешь, – сказала она беззаботно. – Просто собирала материал.

Ты действительно хороший писатель, – восхищенно заявил Тайлер.

Она не стала упоминать, что несколько недель после этого не могла спать без ночника, что она никогда ненавидела или не понимала жестокость близнецов больше, чем тогда, когда они позволили ей это сделать, когда знали, что сделает, потому что этого они от нее хотели.

Тайлер кивнул. Он вспомнил о своем коротком опыте встречи с Летой и о том, что никогда не мог знать точно, букет оторванных кукольных голов, прикрепленных к пластиковому цветочному стеблю в ночь премьеры прошлой весной, был связан с ней или нет.

Эти Годфри, – сказал он. – Тебе повезло, что та девочка слониха не выпрыгнула и не съела тебя.

Шелли нормальная, – ответила Кристина, порицательно. Она была удивлена и обра- дована собственным заключением, пришедшим на защиту другой девушки.

Я не имел в виду ничего такого, – сказал Тайлер.

Все в порядке, – произнесла Кристина. – Я просто не знаю, может мы ее… достали.

Они молчали. Затем, без предупреждения он потянулся и дотронулся до ее белой пряди. Она вздрогнула. Он убрал руку.

Прости, – сказал он. – Я… подумал это круто.

Все хорошо, – ответила она. – Хорошо… прости. Ты… и должен был.

Она нервно дотронулась до волос. Он тронул свои в том же самом месте. Она по-

няла, что он играет в зеркало. Засмеялась, и подыграла ему. Чувствуя себя более спо- койно, она сделала руками так, словно играет джаз, он повторил. Он вытянул губы. Ох, он сделал это! Она вытянула свои. Он приблизился, она тоже. Она ощутила сладкое дыхание и почувствовала неопытные губы мальчика. Мягкую настойчивость его губ.

Влажных, двигающихся губ.

Он издал звук, что-то между выдохом и стоном и не заметил, как растопырились пальцы на обеих ее руках, как она прижала свои руки по обе стороны его лица, и по- лоснула ногтями, вниз, затем отпрянула к дверце, выскочила из машины, упав на тро- туар, кричала, кричала, и кричала.

Тигель

Я чувствую, кода ты это делаешь, – сказала Мари. – Я могу чувствовать это, когда ты просто лежишь тут, волнуешься. Это мешает мне спать. Может, ты спустишься вниз?

Годфри инертно встал и подчинился. На кухне он налили себе скотч, и нацедил равное количество воды назад в бутылку. Он подозревал, что она проверяет. Взглянул на свое отражение в окне, поймав себя в действии, изобразил рукой пистолет.

Бах, – произнес он.

Распад: буквально, потеря целостности. Но если разум может быть описан как одно из субъективных переживаний мозга, тогда я, есть набор флуоресцентных ней- ронных созвездий, где конкретное состояние сознания определяется амплитудой и сочленениями ртутных соединений? И все же: он никогда не был убежден, никогда не был в силах поколебать убеждение: ему есть, что терять… Он пил. Правда ли его

жена следит за ним? Мари управляла Фондом Годфри, семейным благотворительным предприятием, и должно отметить, насколько хороша она была в отделении работы от дома. Но, если быть честным, если она и следила, это не было лишено справедливости, с учетом того, сколько он пил, хоть и по своему собственному врачебному наставле- нию: по его медицинскому мнению, если есть возможность выбирать между физиоло- гическим повреждением, вызванным репрессивным, убивающим нейроны стрессом и интоксикацией, кто выберет первое?

Его глаза уставились на его мобильный телефон, но он отвел их. Нет. Только не

это.

Уничтожать себя алкоголем – одно дело, но трахнуть Оливию дважды за день

впервые за последние тринадцать лет от беспомощной ярости потенции, будет насили- ем над его душой. Опасно даже снова думать о ней. Как они трахались на старых ме- стах, думать о ней так, как он думал раньше. Скучать по ней, как он скучал раньше.

Он налил больше ликера в стакан и еще больше воды в ликер. Входная дверь от- крылась, застав его врасплох, он чуть не выронил бутылку. Но это же абсурд. Считать, что его могут поймать на том, что он думает об Оливии. Это полнейший абсурд.

Лета? – сказал он.