Хемлок Гроув (ЛП)

Я могу вам чем-то помочь, джентльмены? – спросил Роман с тактичностью, не успо- коившей Питера.

Можешь начать с того, какого хуя ты тут делаешь, – сказал Шея.

Чтож, я тихонько сидел в одиночестве и играл тут сам с собой, – произнес Роман. – Надеюсь, я никому не помешал?

Яйца Питера сморщились, как у престарелого пса. Шея агрессивно приблизился к Роману.

Думаешь, мы тебя не арестуем, маленький панк?

Роман повернулся назад, начиная жест, который, как боялся Питер, может быть своего рода подмигиванием или в равной степени махание рукой, что выдаст его по- ложение, но вместо этого его рука театрально обвела здание – для какой цели, Питер не знал и не мог понять, что останавливало упыря от использования той единственной вещи, в которой он был хорош.

Глаза, – отчаянно прошептал Питер. – Сделай свои безумные глаза.

На деле, то на что указывал Роман была шестифутовая белая надпись на стене здания : СТАЛЕЛИТЕЙНАЯ КОМПАНИЯ ГОДФРИ. Сегодня слишком много непра- вильны вещей было связано с его именем, чтобы прибегать к театральным штучкам; реальные вещи были под угрозой и их необходимо исправить.

Хорошо, я признаюсь вам, – начал Роман.

Мы все внимание, – отозвался Шея.

Вообще-то я дрочил на фотки ваших матерей и хотел бы немного приватности, если вы в буквальном смысле не съебетесь отсюда – с моей частной собственности – я доло- жу на вас двух, безграмотных придурков, за преследование, – сказал Роман.

Шея и Нос обменялись взглядами.

Это лучшие новости за эту неделю, – произнес Нос.

Он взял руки Романа, грубо завернул их ему за спину, заставив издать сдавлен- ный крик боли, и резко прижал лицом к стене строения.

По просьбе Оливии Годфри, я помещаю тебя под арест, – сказал он.

Как только габариты джипа исчезли, и Питер оказался в полной темноте, он сно- ва начал нормально дышать. Он в последний раз взглянул на котел и вышел из здания завода. Ключи были все еще в «Ягуаре». Разворачивая автомобиль, он заметил белое пятно, привлекшее его внимание. Кусочек бумаги. Он оставил машину заведенной, вы- брался и присел к земле. Это была страница, вырванная из книги, засыпанная мелкой галькой. Стряхнул ее и поднял под свет луны.

Кивнула им, дрожа. И – распустила косы.

Приметив взмах ножа, Едва сдержала слёзы.

Те, Кто Может, Приглашаем Вас Подняться

По дороге домой Роман сидел на пассажирском сиденье пикапа, прислонившись головой к окну. Он постукивал костяшками пальцев по приборной панели, каждый раз, когда они проезжали телефонный или фонарный столб. Глаза Оливии устремлены впе- ред, между ними царила тишина, и каждый ждал, пока другой ее нарушит. Роман потя- нулся включить радио. Оливия ударила по тормозам, неожиданно остановив машину посреди дороги.

Господи, – сказал Роман.

Она грубо схватила его за подбородок и повернула лицом к себе.

Господи! – повторил Роман.

Я тебя вышвырну без гроша в кармане, – произнесла она. – Думаешь не сумею?

Он посмотрел на нее, ничего не говоря.

Думаешь не сумею?

Ее пальцы оставили белые пятна на его челюсти. Воздух из его носа прокатывал- ся теплом по костяшкам ее пальцев. Он опустил глаза вниз.

Мне жаль, мам, – сказал он. – Мне правда жаль.

Она отпустила его и положила руку на ключ зажигания. Ее рука тряслась.

Я просто… – начала она, – все, что я хотела…

Она не закончила предложение, ее глаза дрейфовали по работающему с перебоя- ми фонарному столбу, свет которого то вспыхивал в нити накаливания, то рассеивался тусклым бликом, почти гас и вспыхивал снова, и дрожь ее руки прошла по всему ее телу. Ее веки затрепыхались.

Мам, ты в порядке? – спросил Роман.

Она с усилием выдохнула и ее глаза расфокусировались.

Мам… я тоже их видел, – сказал Роман.

Оливия снова завела мотор и положила свою руку на колено Романа.

Все, что я хочу, так это лучшего для моих детей.

***

Из архивов Нормана Годфри: Кому: Тема: Без темы

Для начала, тупое признание, потому что вряд ли имеет смысл начинать без него.

Поразмыслив, что ты и мама имеете – какая тревога от того, что слова нельзя забрать назад – сексуальные отношения, честно, не удивительно. Даже ужасно банально. Об- щая банальность: такие вещи случаются. Словно заурядность может их упростить.

Рождение распространенно, за час перед восходом солнца. Предательство. Что может

быть распространеннее?

Но лезть в твое сердце не мое дело и не моя цель, я просто чувствую, что долж- на быть честна с тобой, поскольку если не буду – необратимо потеряю тебя. Так что, пожалуйста, прости мне мою честность, чтобы я могла простить твою. Я не могу поте- рять тебя, дядя.