Хемлок Гроув (ЛП)

пор могу ощущать его на своей шее – и я должна была лежать с закрытыми глазами и неподвижно тихо, пока они кружили вокруг деревьев на цыпочках, глубоко рыча и предупреждая меня, что волки вышли охотиться на маленьких девочек, и малейшее движение с моей стороны выдаст меня и я буду сожрана в один миг. Конечно, я была в ужасе за свою жизнь и здоровье, и делала все возможное, чтобы избежать ужасной

судьбы, но чем сильнее я концентрировалась, чтобы не выдать себя, тем сложнее было удержаться от улыбки. Провал! Раздавался громкий клич – ты пошевелилась! ты по- шевелилась – и с криками и воем они опускались рядом и покрывали мое тело с ног до головы поцелуями.

Чоссер открыла глаза.

Напиши это на подошве своей обуви, чтобы дьявол смог прочитать, – сказала она. Оливия сняла очки и положила в сумочку. Она взглянула на Чоссер. Не было никакой разницы между зрачками и радужкой ее глаз, они были словно обложенные

золотом лепестки роз с внутренней подсветкой, сияющей против солнца. Она постави- ла сумочку на землю.

Ох, Маленькая Мышка, – сказала она. – Ты пошевелилась.

***

16:39

Последние лучи солнца заходили и холмы стали темными с двумя маленькими

булавочными уколами света, они встретились с единственным источником света здесь, когда фургон Института припарковался рядом с машиной Оливии: противоположные кусочки игры, такой же древней и эзотерической, как тотем, излучающий его. Доктор Прайс вышел, неся простую холщовую сумку. Он увидел бочку между горячими печа- ми и рекой, с оранжевым бликами света на воде, и подошел к ней. Рядом с бочкой сто- яла сумочка Оливии и остатки того, что напоминало ее одежду, с малиновыми прожил- ками на ней и охваченные огнем. Он посмотрел на воду. Не принадлежащая ей белизна нарушала гладь реки, словно исключение из бессознательного разума воды. Оливия стояла обнаженной, по пояс в воде, неотрывно смотря на две иголки света на холме и теребя покой воды медленными возвратно-поступательными движениями рук. Глаза Прайса уловили маленький шрам на ее пояснице, подтверждая у нее наличия земного тела. Он ничего не говорил, представление слишком безупречное для нее, чтобы она

не заметила аудиторию. Наконец она повернулась и двинулась назад, выйдя на берег и встав перед ним. Покрытая гусиной кожей, ее соски маленькие и темные, под глазами следы потекшей туши. Прайс передал ей сумку и оперся руками на арматуру, торча- щую из земли.

Там, – сказала Оливия, указывая на здание завода. – Еще теплая, для чего бы она тебе ни была нужна.

ЛОД не будет от этого в восторге, – произнес Прайс.

Если хотят часть Нормана, пусть учатся, – ответила она. – Они знали, куда посылали своего маленького Голливога.

Она тряхнула головой. Можно подивиться их изобретательности: завербовать женщину, которая гомосексуалист и военный ветеран на фоне старой сексуальной травмы, вероятно, потребовалась ратификация внешней патриархальной фигуры. Но, честно: «Орден Дракона» – полнейшая туфта.

Это было безответственно, – высказался Прайс. – И… необязательно.

Он ждал ее реакции; за всю историю их отношений он ни разу не регистрировал такого прямого неповиновения.

Она пытливо разглядывала его лицо и сочувственно произнесла:

Она тебе нравилась.

Прайс молчал; ничто в том положении утилитарной двойственности, на которую вынуждало его их договоренность, не раздражало так, как ее окончательное нарушение границ: знание того, что он чувствует в любой момент.

Оливия вынула из сумки пару больничных брюк и рубашку. Он смотрел, как она одевается.

Почему ты единственная из всех, кто не спрашивает меня, чем я там на самом деле занимаюсь? – спросил он.

Она посмотрела на него «а сам как думаешь» взглядом.

Потому что мне все равно, – ответила она.

Ты знаешь, кто убил всех тех девушек?

Она взяла свои мокрые волосы обеими руками и выжала из них воду.

Конечно, знаю, Йоханн, – сообщила она. – Я же мать.

Она нагнулась и подняла свою сумочку. Подол рубашки задрался, открывая бе- лизну ее спины.

Знаешь, я могу исправить это, – сказал он. – Твой шрам.

Она достала карманное зеркальце и всматривалась в свое отражение, вытирая потеки туши.

Чем меньше ты будешь затрагивать эту тему в разговоре, – начала она, – тем больше шансов, что мы останемся друзьями.

В это же время, где-то в долине, раздался выстрел из ружья. Она вскинула голо- ву, но не от удивления – он понял, что за Шоу Оливии, она закаляла себя все время для грядущего: не помогло. Последовало еще несколько выстрелов, дрожь пробивала ее тело с каждым из них, и она не пыталась скрыть это, она не могла. Настолько напугана она была.

Затем снова наступила тишина, и она убрала зеркало и прошла мимо Прайса, деликатно ступая босыми ногами.

Прибери там – скомандовала она.

Он не обернулся, услышав зажигание машины и, как она уезжает прочь. Огонь

в бочке прогорел до углей, пепел смешался с пеплом от предыдущих горений, оставив только золу, для следующего раза, когда Оливия сожжет свой наряд. Теперь он пошел вниз по реке, ища, где виднеется крыша Института за хребтом холма.