Хендерсон — король дождя

— Случается, что перед улучшением состояния больного происходит временное ухудшение, — авторитетно заявил Дафу и принялся рассказывать о болезнях, с которыми он сталкивался, будучи студентом-практикантом. Вместо экзотического наряда, который венчала бархатная шляпа с человеческими зубами, я представил его во время больничного обхода, в белом халате.

Король обнимал львицу; ее глаза цвета овощного бульона смотрели на меня, а бакенбарды напоминали сколки алмазного камня. У Атти был скверный характер. Одному Богу ведомо, что может сотворить зверь со скверным характером.

Вот почему, поднявшись из логова, я чувствовал, будто нахожусь на пустыре под палящим солнцем среди камней и красных цветов без запаха.

Сегодня прислужницы Хорко уже поставили складывающийся стол под большой зонт и начали подавать завтрак, но я пошел полежать и отдышаться.

«Ну что ж, — думал я, — наверное, у каждого есть своя Африка. Если человек моряк, то его Африка — это бушующий океан».

То есть я хотел этим сказать, что если я сам бешеный, то и Африка у меня бешеная. Это, однако, не означало, что мир существует для меня одного. Нет, я верил в реальность. Это общеизвестный факт.

С каждым днем я все больше и больше убеждался, что все знают, где я провожу утро, и потому с опаской сторонятся меня. Может быть, король рассчитывал, что я помогу ему бросить вызов Бунаму и запретить все религиозные действа. Я старался объяснить по крайней мере Ромилею, что мы с Дафу не замышляем зла.

«Слушай сюда, приятель, просто этот король — сложная, богатая натура. Он вернулся сюда после учения не для того, чтобы полагаться на милосердие жен. Он сделал это в надежде осчастливить целый свет. Временами он совершает необдуманные поступки. Люди думают, что он действует по определенной программе, и потому восстают против него. Лично мне он ущерба не наносит. Я неважно выгляжу, потому что плохо себя чувствую».

— Нет упрека, господин.

— Пойми меня правильно. Человечеству нужны такие люди. Благодаря им совершаются перемены к лучшему. Если ничего не меняется, то и жить не стоит.

— Да, господин.

— Американцев считают тупым народом. Я не ура-патриот, но посмотри, что они сделали за двести лет. Приняли Конституцию, в результате Гражданской войны освободили негров, освоили Запад, построили капитализм. Все победы одержаны задолго до моего поколения. А нам досталась самая крупная проблема — научиться встречать смерть. Мы обязаны что-то сделать в этом направлении. Не обо мне идет речь. Миллионы американцев после войны восстанавливали страны и пролагали пути в будущее. Клянусь, Ромилей, такие люди, как американцы, в Индии, в Китае, в Южной Америке — везде на нашем шарике. Как раз перед поездкой в Африку я прочитал в газетах интервью преподавателя музыки по классу фортепиано из города Манси в Пенсильвании, который уехал в Бирму и стал буддийским монахом. Понимаешь, что я имею в виду? Я человек горячий. Моему поколению американцев выпало найти смысл жизни. Зачем я здесь, как ты думаешь?

— Не знаю, господин.

— Я не хотел, чтобы у меня умерла душа.

— Я методист, господин.

— Знаю-знаю. Не пытайся обратить меня в свою веру. У меня без тебя неприятностей навалом.

— Я не люблю неприятностей, господин.

— Наоборот, ты поддерживаешь меня в годину суровых испытаний. Да благословит тебя за это Господь. Если я испытал верную мужскую дружбу, то знаю, каково похоронить себя в себе самом. Этот урок я усвоил, хотя меня трудно научить чему бы то ни было. Я, в свою очередь, буду помогать Дафу, пока он не поймает Гмило. Дафу — человек широкий. Хотелось бы знать секрет, как стать таким. Посмотри, какие опасности ему угрожают! А как он лежит на своем диване! У него наверху стоит старый диван с зеленой обивкой. Его, наверное, втащили туда два слона лет сто назад. Посмотри, как ухаживают за ним женщины. Правда, рядом с ним на столике лежат два черепа, которыми играли во время обряда призывания дождя. Один череп — его отца, другой — деда. Кстати, ты женат, Ромилей?

— Женат два раза. Но сейчас имею одну жену.

— Точь-в-точь как я. И у меня пятеро детей, включая двух четырехлетних близнецов.

— Я имею шесть ребенков.

— Ты беспокоишься о них? Африка до сих пор еще дикий континент, тут двух мнений быть не может. Я все время боюсь, как бы мои малыши не забрели в лес. Нам дома надо собаку купить. Большую собаку, чтобы их сторожила. Впрочем, теперь мы будем жить в городе. Я хочу продолжить образование. Знаешь, я напишу жене письмо, а ты опустишь его в Бавентае. Я обещал тебе бакшиш, старина. Вот тебе документы на джип. Я переписал его на тебя в Штаты, но раз у тебя семья, это не годится.

Лицо моего спутника не выразило особой радости от щедрого подарка. Оно сморщилось, из глаз полились слезы.

— Черт! Чего ты ревешь?

— Вы беда, господин.

— Знаю, в беде. Но я умею сопротивляться. Когда жизнь бьет ключом, да еще по голове, я — в сторонку, в сторонку. Но что происходит, старина?

— Будут убивать, господин.