Хеппи-энд на две персоны

Вернув трубку на базу, она твердыми шагами направилась в кабинет, решив, что с уборкой можно повременить.

Вася взглянул на нее, как будто ждал и удивлялся, что Сандра все еще не приходит. Смотрел без улыбки – ну, этим ее не удивишь, – однако взгляд его не был привычно язвительным. Скорее, усталым и больным.

«Как же ему досталось за последнее время…» – с горечью подумала она.

Настроение требовать отчета пропало.

Она произнесла, присаживаясь напротив:

– Василий Петрович, вы не будете возражать, если я расскажу Аделаиде, зачем и почему похитила документ из ее сейфа? Я бы хотела у нее работать и дальше, а без удовлетворительных объяснений она, боюсь, меня уволит, если не уволила уже.

– Валяйте, – проговорил Кущин.

После неловкой паузы Сандра спросила:

– А как так вышло, что вы обратились именно к ней?

– Специально обратился. Разве не понятно? Любой другой нотариус не будет уведомлен, что, как они выражаются, «наступило событие», а Затулич узнала бы сразу. Вы ведь не стали бы скрывать от нее смерть нанимателя, не так ли? Наверняка проговорились бы.

– Это точно. И Аделаида, узнав, вручила бы мне завещание. Красиво. И логично.

– Благодарю за оценку. Вы исполнили бы условия, указанные там?

– Какие? Содержать Йохана в сытости и выгуливать дважды в день?

– Оформить патент на свое имя, оспорив в суде права «Линейки флоры». Передать информацию о Шульце в полицию. Предоставить мою разработку в Минздрав – на тот момент уже вашу.

– Вы псих! – внезапно вспылила она, вставая с места. – Начхать мне было на ваши поручения!

– Это на вас не похоже, – проговорил он, тоже вставая. – Вы весьма здравомыслящая девушка. Наверняка оценили ситуацию и намерения запланировали.

– Видите ли, Василий Петрович, уважаемый, – сказала Сандра, опершись костяшками пальцев о край стола. – Когда я читала безумный текст вашего завещания, мне было не до его оценок. Однако признаюсь – оно меня насмешило. Хочу вам напомнить, что завещание следует у Затулич забрать, оно все еще там. И составить новое, если уж вам так приспичил трагический надрыв. С хомяком я и без ваших указок разберусь, а что касается вашего имущества, то пусть кто-нибудь еще его наследует. Например, ваша драгоценная бывшая супруга. А у меня своя недвижимость имеется. А теперь еще и Йохан будет.

– Спасибо за совет, – холодно произнес Кущин и подумал: «Костика пришибу».

С другой стороны, поблагодарить ему надо бы друга. Увидев вчера Галину, с которой не встречался несколько лет, а лишь изредка в воображении рисовал себе эту встречу, он с удивлением почувствовал, что ненависть к ней пропала. Осталась легкая неприязнь в смеси со столь же легким презрением – и все.

И все. Он свободен.

Со своим оценочным мнением он как-нибудь справится, и, даже если эта рана останется при нем, она несмертельна, она поддается лечению.

Она лечению поддастся.

Галка несла чушь, что сожалеет о своем необдуманном поступке. Что хотела бы вернуть время назад и быть всегда рядом с Васей. Что никто, кроме него, и никогда не был ей по-настоящему дорог. Что помнит о нем, даже когда… И так далее.

Василий смотрел на нее, молчал и не верил.

Спросил наконец:

– Ты сейчас в процессе развода?

Она вздрогнула, как будто услышала мерзость, и Кущину показалось, что сейчас Галина трижды сплюнет через левое плечо или меленько закрестится.

Но взяла она себя в руки быстро. Улыбнулась снисходительно. Произнесла:

– Вася. Милый. Какая разница, с кем я сейчас? Ты посмотри на меня и посмотри на нее! Как можно, побывав моим мужем, остановить выбор на домработнице?! Это деградация, дружок. Меня это возмущает.

Василий знал, что именно ее возмущает, а точнее, выводит из себя. Все эти годы ей сладко было думать, что бывший муж страдает от разрыва с ней, великолепной. Что он только и ждет, когда Галина поманит его пальчиком. Но нет, она не поманит. Убогий сам приползет попросить у нее немножко тепла. Не сразу и не много, но так уж и быть, ее тепло он получит. Разве ей жалко?

А он все не полз. И в дополнение ко всему решил ее бросить. А бросить может только она! А ее – никто и никогда!

Кущин не стал говорить бывшей супруге, что видит ее насквозь. Просто произнес, перефразировав Козьму Пруткова: «Единожды предавший, кто тебе поверит?» – и она, презрительно хмыкнув, направилась к выходу из кабинета.

Сказала, бросив через плечо:

– Распорядись, пусть эта твоя меня проводит.

Он проговорил насмешливо, ничуть не задетый:

– Проводить тебя мне самому будет приятно.

После ее ухода Василий захандрил. Когда пикировался с бывшей, сам поверил, что у них с Сашей что-то есть. Галина ушла – Василий очнулся.

«Кому ты нужен, урод горбатый, необщительный, угрюмый. Добра особенного не нажил, с утра до вечера в лаборатории торчишь… Да и характер у тебя не сахар. Скверный характер, если уж говорить по существу.

А Саша… Саша – она изумительная: светлая, чистая, прямодушная… Веселая, остроумная. Красивая. Юная такая. В сравнении с тобой, квазимодо, но зачем ее с кем-то еще сравнивать?

Да что там перечислять? Бриллиант чистой воды, вот кто Саша.

Хоть характер у нее тоже не сахар.