Херсон Византийский

— Ее обычно снимают купцы для ценного товара и доверенных людей, — объяснил дрегович.

— И сколько стоят такие хоромы? — поинтересовался я.

— Три фоллиса в день, — ответил он.

Я дал ему силикву за четыре дня, а он мне — большой железный ключ от замка, сняв его с кожаного шнурка, на котором висело еще штук пять.

— Жена моя хорошо готовит, — сообщил Келогост. — Берем недорого.

— Приду на обед, — сказал я и спросил: — Где здесь можно потренироваться с мечом?

— Да хоть во дворе, — разрешил он.

— Мне надо побегать в полном вооружении, — пояснил я. Не хотелось показывать всем свое неумение пользоваться оружием.

— Тогда на следующем перекрестке поверни в сторону гор. Поднимешься немного, там будет поляна с родничком. На ней скотина уже объела всю траву, так что бегай, сколько хочешь, — рассказал он. — Собираешься в армии завербоваться?

— Еще не решил, — ответил я.

— Лучше в охрану к купцам наймись: и платят больше, и кормят лучше, и командиров меньше, — посоветовал он.

— Сколько они платят? — поинтересовался я.

— Кто сколько. Обычно пеший получает три солида в месяц. Хороший воин — до четырех или даже пять, как конный, — ответил Келогост и сделал мне, как он думал, комплимент: — Ты можешь рассчитывать на четыре!

Теперь я знал свою цену в шестом веке от рождества Христова.

— И еще можно провозить свой товара на продажу, но не тяжелый, обычно фунтов тридцать разрешает хозяин обоза, и получишь половину трофеев, если нападет кто или сами кого грабанете, — продолжил Келогост. — У меня на постое купец, иудей, через несколько дней собирается к антам идти, ему люди нужны. Если хочешь, порекомендую.

— А почему он не может их найти? — спросил я.

— Не знаю. Почему-то не держатся у него люди, — ответил Келогост. — Может, потому, что обоз маленький, опасно. Но он говорил, что у соляных промыслов соединится с боспорским обозом.

— Время еще есть, давай подождем, — не стал сразу отказываться я. — Если не найду ничего лучше, наймусь к нему.

— Как хочешь, — молвил он и, заметив трех иудеев, которые спускались в террасы, сообщил, — А вот и хозяин обоза, — и заспешил к ним навстречу.

Все трое были в желтых ермолках и с длинными пейсами. Если одеть их в черные одежды, ничем бы не отличались от ортодоксов, которых я видел в Израиле. Двое постарше, под пятьдесят, а третий раза в два моложе. Я бы подумал, что младший — это сын одного из старших, но уж слишком он прогибался перед обоими. Наверное, их младший компаньон. Если бы был достаточно богат, чтобы иметь обоз с товарами, сам бы не ездил, не рисковал жизнью. Кто бывал в Израиле, тот знает, как выглядит материализовавшаяся трусость: количество охраняющих, обыскивающих, досматривающих и подсматривающих превышает население страны. Если вас за день обыскали и допросили менее двадцати раз, значит, вы не выходили из дома. Как ни странно, молодой был разряжен и обвешан золотом побогаче. Зато пейсы имел короче.

Я уже научился определять по прическе, кто какой национальности. Римляне стриглись коротко и брили лицо. Греки стриглись коротко, но многие отпускали бородку. Готы стриглись «под горшок»: видел на улице, как готу надели на голову горшок и обстригали всё, что под него не поместилось, а потом выбривали затылок и лицо, оставив только длинные усы. Кочевники ходили с длинными волосами, часто заплетенными в косу или схваченными в конский хвост, и длинными бородами. Тавры стригли волосы на уровне плеч и бороду имели средней длины. Иногда встречались «гибриды», наверное, полукровки.

Я зашел в свою комнату, переоделся в рубаху лучника и штаны его жертвы. Сверху надел кольчугу. Размер был великоват, можно было поддеть под кольчугу толстый ватный халат, чтобы смягчал удары. Тавру она была до коленей, а на мне — выше их сантиметров на десять. Внутри шлема был стеганый подшлемник, который плотно прилегал к моей голове, как будто на меня сшили. Я надел портупею с мечом, опоясался. Попробовал быстро выхватить меч, но плохо получалось: слишком длинный. Пока не додумался наклонять ножны левой рукой и вынимать меч не вверх, а вбок. Он был не широкий, но тяжеловатый. И вроде бы острый. Щит показался мне легче меча, но и он весил не меньше трех килограмм. Итого на мне было килограмм пятнадцать. Интересно, долго ли я смогу таскать такую ношу?!

Сделав пару контрольных меток на вещь-мешке и двери, чтобы проверить Келогоста, повесил сумку с правой стороны, взял копье и вышел во двор. Замок был смазанный, закрылся легко. Сразу за воротами стояли младший иудей и славянин, провожали взглядами старших, отъезжающих верхом на мулах. За мулами шли двое вооруженных, судя по выбритым затылкам, готы. Я заметил, что большую часть армии составляли готы. Есть у немчуры склонность одновременно к дисциплине и драчливости. Когда я проходил ворота, младший иудей спросил что-то у Келогоста, кивнув на меня. Наверное, кто я есть такой и какая есть моя задача. Надеюсь, сейчас он прослушает рекламный ролик.