Херсонеситы

По мере того как произносились те слова, которые были заготовлены для Хаемона, лицо Кироса вытягивалось, взгляд становился серьезнее и мрачнее. Совсем не глупый, он понял, что Зо стала свидетелем не праздной беседы двух благопристойных горожан, а чего-то тайного, несущего опасность ему, его семье, его дому.

Зо еще продолжала говорить, когда из комнаты отца вышел невысокий коренастый мужчина. Обернувшись, он ответил на какой-то вопрос Хаемона парой ничем не примечательных фраз, скользнул взглядом по мальчику, в котором признал хозяйского сына, по явно испугавшейся его девчонке и, не задерживаясь, быстро проследовал к калитке.

Лишь после того как лязгнули затворы закрывшейся за ним двери, Зо справилась с судорогой, перехватившей горло, и хрипло прошептала:

– Сморд! Кирос, это был Сморд!

₪ ₪ ₪

Хаемон сидел, сосредоточенно разглядывая потолок, – так показалось Киросу. На самом же деле нацеленные в одну точку глаза не видели ничего, поскольку работающая мысль отнимала все внимание и силы. Приход сына остался незамеченным, и Киросу пришлось дважды окликнуть отца, чтобы тот оторвался от созерцания потолка.

– Я слушаю тебя, – зазвучал неприветливый голос. Хаемон не посчитал нужным скрыть досаду.

Кирос пододвинул дифрос, еще теплый после недавно ушедшего Сморда, сел.

– Нет ничего хуже для беседы, чем неудачно выбранное время, – с еще большим раздражением повторил Хаемон.

– Когда ты выслушаешь меня, отец, сам определишь, вовремя ли я пришел.

– Что ж, раз пришел, начинай.

Почти не сбиваясь, Кирос пересказал все, что услышал от Зо.

Пока сын говорил, Хаемон сдерживал себя. Но, дождавшись конца, вскочил, сделал несколько нервных шагов. Затем замер и попросил Кироса повторить весь рассказ, не опуская ни одной подробности.

Кирос был удивлен: желая насторожить, он напугал. Но почему отец должен бояться какого-то варвара? Этот вопрос он и задал, видя, что отец, выслушав, больше не обращает на него внимания.

– Ты слишком мал! Не лезь не в свои дела! – закричал Хаемон, но уже через мгновение подошел вплотную, зашипел по-змеиному, глядя змеиным же взглядом в глаза отшатнувшегося сына: – Но кое-что я должен тебе сказать. Да, должен… Если прежде дашь мне обещание.

– Какое, отец?

– Ты поклянешься Девой, Гелиосом, Аидом, да кем угодно, что то, о чем ты сейчас услышишь, умрет в этих стенах навсегда.

– Я готов! – нетерпеливо воскликнул Кирос, подняв руки к небу. – Клянусь всеми двенадцатью богами Олимпа, что тайна, услышанная мною, никогда не развяжет мои уста! Этого достаточно?

– И не кричи! В любом доме всегда найдутся уши, которые стоит укоротить… Так слушай же. Сморд был у меня неспроста. Однако пронырливая девчонка ошиблась, думая об опасности, которую он несет моему дому. Сморд безопасен, поскольку существует некое совместное дело, которое я осуществляю через него.

– Что за дело, отец?

– Тебе необязательно знать суть. Если все сложится так, как задумано, мое общественное положение сильно изменится. О, это будет такое богатство! И власть! Власть, о какой невозможно даже мечтать! Но если все откроется херсонесскому демосу[27]… Нет, об этом лучше не думать. Вот где настоящая опасность! А потому… потому твою Зо стоит… – Хаемон рубанул рукой воздух и, подтверждая страшную догадку, закончил, выделяя каждое слово: – Стоит… убить.

Кирос вскрикнул, отшатнулся.

– Не вопи! – рявкнул отец. – Я не могу подвешивать за язык девчонки собственную удачу. Где уверенность, что, рассказав тебе, она не захочет поделиться с кем-нибудь еще? Да с тем же юнцом, из-за которого ты пару дней назад чуть не забил собственного раба! Или… или уже? – вдруг побледнел Хаемон, схватился за голову, представив, что за этим потянется: придется избавиться и от мальчишки, а там Актеон. О боги!

– Но мы не можем убить всех! – одними губами проговорил Кирос, догадываясь, в каком направлении пошли мысли отца.

– Так пойди к ней и хитростью, обещаниями, как угодно, выведай, узнал ли кто-то еще о подслушанном ею разговоре. Затем возвращайся. Я буду ждать. Вернешься – тогда и приму решение.

₪ ₪ ₪

Ноги сами вынесли Кироса во двор. И только. Он тут же остановился, прижался к первой попавшейся колонне, задыхаясь от обрушившихся на него известий. Или, скорее, недомолвок. Несмотря на клятву, отец ничего не рассказал. Лишь намекнул. Но и намека хватило, чтобы понять: удача в скором времени может вознести их род недосягаемо высоко. Либо бросить в не менее глубокую пропасть, если… Сейчас это «если» зависело от того, насколько несдержанна на язык Зо.

Девчонку Кирос не жалел. Сама виновата – сунулась, куда не следовало. Но в последнее время игра, затеянная вокруг нее, стала самым ярким развлечением его довольно однообразной жизни. Кирос собирался влюбить в себя глупышку и тем самым утереть нос Дионисию. И вдруг из-за какого-то короткого разговора лишить себя такой игрушки? Нет! Если убьют Зо, как он будет мстить этому выродку?