Херсонеситы

Следующий день представился Дионисию мозаикой, которую составляет человек с не совсем ясной головой. В него вместился рассказ Актеона о посещении стратега. И Атрей, который перед соревнованиями загонял своих воспитанников до белых мух в глазах. Вид идущего по улице варвара заставлял Дионисия вздрагивать. Вид алтаря – трепетать. С Зо он увиделся лишь мельком, но она успела прошептать, что встретила Хаемона, тот был раздражен и «словно прислушивается к чему-то». В довершение всего после заката в дом Актеона явился сам Ориген.

Дионисий впервые видел стратега так близко. Среднего роста, темноволосый, сероглазый, по-мужски красивый… Но все это было лишь внешним. Зная, как много сейчас зависит от этого человека, Дионисий сделал то, чего делать не любил, – заглянул внутрь.

Однажды Епифаний, обратив внимание на нежелание своего ученика пользоваться даром в полной мере, спросил: «Ты любишь проникать в суть вещей, но избегаешь заглядывать в души людей. Чего ты боишься?» – «Боюсь увидеть истину, которая не совпадет с видимостью», – ответил тогда Дионисий.

Ориген его не разочаровал. Уверенность, ум, преданность, честность, искренность – эти качества управляли поступками стратега и определяли пристрастия. Дионисий спокойно выдержал долгий пытливый взгляд, понимая, что от выводов, к которым придет Ориген, будут зависеть все его последующие действия.

– Ты не производишь впечатление лгуна или блаженного, – наконец произнес тот.

– Благодарю тебя, стратег. Но заслуживает ли первое впечатление того, чтобы определять грядущее?

– И разговор твой не по возрасту умен. Догадываешься, зачем я пришел?

– Да. Ты желаешь убедиться, стоит ли прислушиваться к моим словам. Каким же будет решение?

Стратег усмехнулся.

– Мне тоже свойственна торопливость. Но решения пока нет. Надеюсь, оно появится после твоего рассказа о своих видениях. Начинай же.

Слушал Ориген внимательно и, как могло показаться со стороны, безучастно. Но Дионисий видел, какие бури бушуют за этой маской. Когда он закончил, стратег еще раз пристально посмотрел ему в глаза и, уходя, произнес:

– Я принял решение, мальчик. Завтра на рассвете за тобой придут воины. Ты пойдешь с ними, и да пребудут с нами боги! Пусть все, о чем я сейчас услышал, окажется твоей ошибкой!

₪ ₪ ₪

Всю ночь Дионисий промаялся между сном и явью. Поэтому, когда перед рассветом с улицы послышались приглушенные голоса, он выбежал навстречу с радостью, не сомневаясь, что они принадлежат тем, о ком предупреждал Ориген.

И растерялся, увидев толпу празднично одетых горожан. Попятился, пробормотал невнятно: «Хайре», – но один из пришедших приподнял поля петаса, и под дорожной шляпой Дионисий узнал Атрея.

– Наша «праздничная процессия» сегодня начнется чуть раньше, – сказал наставник, уверенный, что смышленый ученик сможет оценить его шутку. – Мы не спрашивали Оригена, какое отношение ко всему этому имеешь ты, Дионисий. Но если стратег отдал указание взять тебя с собой, значит, имел на то основание. Идем же! И да помогут нам боги!

Улицы Херсонеса просыпались неохотно. Быстро, но очень тихо отряд прошествовал к городским воротам, от которых должно было начаться шествие. Дионисий шагал в самом центре колонны суровых, неразговорчивых мужчин. Решительные лица, сильные тела, будоражащий запах кожи и пота… Он включился в отряд, стал его частью; задышал так же шумно и отрывисто, сердце забилось в такт. Теперь Дионисий готов был встретиться с теми, кто тревожил его в видениях. Встретиться по своим правилам.

Возле закрытых ворот, под квадратной башней, их маленький отряд ждали еще несколько таких же. Виноградные ветви и пустые амфоры на празднично украшенных повозках удачно скрывали уложенные на дно копья. Трагические и комические маски не менее надежно прятали лица лучших воинов Херсонеса. Под их одеждами Дионисий разглядел кожаные доспехи.

Подошел Ориген. Встретился глазами, коротко кивнул. Сердце Дионисия подпрыгнуло от восторга: не с каждым человеком его возраста здоровается сам стратег!

Прозвучали короткие команды, отряды построились и длинной колонной двинулись под поднятую катаракту.

За воротами строй сбился, зазвучали кифары, вступили кифареды, славя богов и Диониса. В одной из повозок захрюкали жертвенные поросята. Теперь даже с близкого расстояния колонна ничем не отличалась от обычной праздничной процессии, идущей, чтобы среди виноградников воздать хвалу их покровителю и окропить землю Таврики красным веселящим напитком. Лишь раннее время да отсутствие женщин выдавали несоответствия. Но разве уставший от ожидания враг станет вдаваться в такие мелочи?