[Хичи 1-2] Врата. За синим горизонтом событий

Попутно я познакомился с девушкой-артиллеристом с бразильского крейсера. Ее привел Френси Эрейра.

— Моя двоюродная сестра, — представил он ее, а потом наедине сказал мне: — Боб, ты должен знать, что у меня нет никакого родственного чувства к сестре.

Экипаж крейсера постоянно проводил время на Вратах, и хотя это были не Вайкики и не Канны, но по сравнению с боевым кораблем здесь они ощущали себя как в раю.

Сузи Эрейра была очень молода. Она сказала, что ей девятнадцать лет — в бразильский флот принимают с семнадцати, — но даже и на столько она не выглядела. Сузи не очень хорошо говорила по-английски, но чтобы выпивать вместе в «Голубом Аду», много разговаривать не требовалось. А в постели ее английский меня совсем не интересовал — наши тела прекрасно справлялись и без пустой болтовни.

Но Сузи могла проводить здесь только один день в неделю, и у меня оставалось очень много времени, которое нужно было чем-то заполнить.

Я испробовал все: повышенную группу обучения, психоделические упражнения с групповыми объятиями с последующим избавлением от взаимной враждебности. Серию лекций о хичи старика Хеграмета. Программу лекций по астрофизике с уклоном в сторону научных премий Корпорации. Тщательно распределяя время, я умудрялся заниматься этим одновременно, а решение откладывалось со дня на день.

Не хочу создавать впечатление, что я сознательно убивал время. Я просто проводил день за днем в учениях, и каждый мой день был заполнен. Во вторник появлялись Сузи и Френси Эрейра, и мы втроем шли на ленч в «Голубой Ад». Потом Френси отправлялся по своим делам, или подхватывал девушку, или купался в озере Верхнем, а мы с Сузи шли ко мне и к моим сигаретам с наркотиком, чтобы плыть по теплым водам постельных удовольствий. После обеда мы тоже развлекались как могли. По вечерам во вторник проходили лекции по астрофизике, и мы слушали о диаграмме Герцшпрунга-Рассела, о красных гигантах и карликах, о нейтронных звездах и черных дырах. Профессор оказался старым толстым любителем девочек из какого-то захудалого колледжа вблизи Смоленска, но даже сквозь его сальные шутки просвечивала поэзия и красота. Он говорил о старых звездах, которые дали жизнь нам всем, щедро разбрасывая силикаты и карбонат магния в пространстве, из чего, собственно, и образовались все планеты, и углеводороды, благодаря чему появилась жизнь. Он рассказывал о нейтронных звездах, которые искривляют поле тяготения. Мы об этом уже знали, потому что два корабля были разрезаны на куски, выйдя в нормальное пространство слишком близко от таких водородных карликов. Он говорил о черных дырах, этих загадочных мусоросборниках, на месте которых когда-то были массивные звезды. Теперь их можно было обнаружить только потому, что они поглощают все, включая свет. Эти гиблые звезды не просто изгибают поле тяготения, они заворачиваются в него, как в одеяло.

Профессор описывал звезды, разреженные, как воздух, огромные облака светящегося газа. Говорил о предзвездах в туманности Орион, только сейчас разогревающихся газовых сгустках, которые через миллионы лет могут превратиться в солнца. Лекции его были очень популярны, на них показывались даже ветераны вроде Шики или Дэйна Мечникова.

Слушая профессора, я поражался красоте и многокрасочности космоса. Он стал казаться мне слишком огромным и великолепным, чтобы выглядеть страшным, и только потом я вспоминал, что означают эти радиационные потоки и сгустки разреженного газа для меня, для моего хрупкого, такого чувствительного к боли тела. А потом я думал о полете к какому-нибудь из этих далеких гигантов… и моя душа замирала от ужаса.

После одной из таких лекций я распрощался с Сузи и Френси, сел в нише возле лекционного зала и, полускрывшись за ивой, закурил сигарету, начиненную свежей травкой. Тут-то меня и отыскал Шики. Он остановился передо мной, поддерживая себя в воздухе взмахами крыльев.

— Я искал тебя, Боб, — сказал он и замолчал.

Травка начинала действовать на меня.

— Интересная лекция, — с отсутствующим видом произнес я, пытаясь поскорее добиться того приятного состояния, какое бывает после наркотика, и не слишком интересуясь словами Шики.

— Самую интересную часть ты пропустил, — сказал Шики.

Мне пришло в голову, что он выглядит одновременно испуганным и кем-то или чем-то обнадеженным. Что-то у Шики было в голове, и он желал поделиться этим со мной.

Я еще раз затянулся, а он покачал головой и взволнованно продолжил:

— Боб, мне кажется, есть кое-что, за чем стоит отправиться.

— На самом деле?

— Да, на самом деле, Боб. Что-то очень многообещающее. И лететь придется скоро.

Я не был готов к этому. Я хотел просто посидеть и покурить, пока вызванный лекцией ужас не рассеется, так чтобы я снова мог спокойно убивать время. Меньше всего я хотел услышать о новом рейсе. Чувство вины заставляло меня отмахиваться от всякой попытки навязать мне такой разговор, а страх мешал воспринимать смысл.

Шики ухватился за ветку ивы и приподнялся повыше! Он с любопытством глядел на меня и, казалось, обдумывал, как бы пробить брешь в моем равнодушии.