Хидэёси. Строитель современной Японии

Первый пункт программы удалось реализовать легко — Иэясу не больше, чем Хидэёси, желал продолжения борьбы, на ненадежный исход в любой день мог повлиять какой-нибудь фактор. Оба хорошо знали и уважали друг друга; ни один не был уверен, что оттеснит другого. После нескольких месяцев взаимного наблюдения они выбрали мир. В качестве залога своей честности Хидэёси отдал за Иэясу свою родную сестру, а к себе на службу принял Хидэясу, сына Иэясу, в качестве пажа и прежде всего заложника.

Теперь на повестку дня встало исполнение второй части программы — император должен был выразить признание в какой-либо форме, и он пожаловал Хидэёси должность найдайдзина, министра внутренних дел. Этот титул не имел постоянного обладателя и не давал никаких реальных полномочий, зато считался высоким саном. Кстати, чтобы получить его, Хидэёси заплатил очень высокую цену: помимо обязательства продолжить восстановление дворца, чтобы наконец провести коронацию императора, он немедленно выплатил изрядное количество серебряных слитков (1000 рё), преподнес большой обоюдоострый меч тати и, наконец, дал слово — в 1587 г. он проведет коронацию нового императора, Го-Ёдзэя, который в то время наследует своему отцу Огимати, тогда как последний в возрасте семидесяти лет удалится на покой, так и не получив этой почести. Наконец, благодаря умелому бряцанию оружием Хидэёси в 1584 г. захватил замок Такэхана, принадлежавший Нобукацу в земле Мино: удача навсегда отвернулась от потомков Нобунага, которым по характеру и по уму было далеко как до Иэясу, так и до Хидэёси.

Тогда Хидэёси начал две операции: одну на Сикоку, а другую в провинции Кии (современные префектуры Миэ и Вакаяма), против монахов Нэгородэра и Коясана: вооруженное вмешательство оправдывала уже их политическая и военная активность, но на взгляд дальновидного стратега эти монахи обладали еще и соблазнительной собственностью — лучшей мануфактурой по производству огнестрельного оружия во всей Японии. Первым был атакован Нэгородэра, и сорокатысячная армия быстро обратила его в пепел. Надо было дать острастку — Хидэёси громко и с силой провозгласил это в 1585 г. в письме монахам Коясана, которые, хоть и принадлежали к эзотерическому буддизму Сингон, а не к группе буйных Икко, тем не менее изменяли долгу своего сословия:

…Монахи, священники пренебрегли своими религиозными занятиями. Производить и накапливать бессмысленное оружие, мушкеты и прочее — измена и зло…

..Увидев своими-глазами, что гора Хиэй и храм Нэгоро были в конечном счете разрушены за мятеж против Короны, вы легко это поймете

(Berry.

Р. 86).

Это предостережение дошло до Коясана, и его монахи в марте 1586 г. спешно сложили оружие. К счастью, потому что они поддерживали Токугава Иэясу и не преминули бы при случае нанести «Обезьяне» удар с тыла.

Тогда началась кампания на Сикоку — любопытная операция, потому что Хидэёси впервые отважился выйти за пределы тех полей сражений, где он прежде одерживал победы, воюя за дело Ода. Это было началом экспансионистской политики заново централизованной власти — настолько выраженной экспансии, что через семь лет он даже попытается выйти за пределы архипелага, сочтя их слишком тесными. Поход, начавшийся в июне 1585 г., закончился в августе победой Хидэёси. Сюзерены острова, род Тёсокабэ, перестали быть безраздельными властителями этой территории, но зато получили огромный лен. Сохранив тем самым место первых феодалов острова, они примкнули к Хидэёси, чья политика представляла собой ту умелую смесь запугивания и великодушия, которая позволяла ему удерживать первенство: быть на его стороне означало выигрывать.

В самом деле, с этого момента Хидэёси как будто выработал линию поведения. Едва Сикоку был «замирен», он попытался использовать тот же опыт в Эттю (современная префектура Тояма), где разгром Сасса Наримаса — бывшего вассала Ода, не скрывавшего враждебности к Хидэёси, — выразился, как он и обещал, в передаче лена верному Маэда Тосииэ, но без всякого кровопролития: Наримаса, побежденный, сам пришел к Хидэёси с бритым черепом и в монашеском облачении, тем самым дав знать о своем отречении от треволнений мира, истинные силы которого он не сумел оценить верно. Это стремление остановить неумолимую машину войн в отместку, чтобы вернее заняться восстановлением, привычка пугать людей, чтобы лучше их устроить, с того года определяли оригинальную политику Хидэёси — строитель хотел стать сильнее воина.

Одно письмо к Нэнэ, его жене, придает человеческое измерение этому почти механическому перечислению походов и подвигов: