Хилтоны. Прошлое и настоящее знаменитой американской династии

В ноябре 1963 года, вскоре после потрясения, вызванного убийством президента Джона Кеннеди, Фрэнсес Келли позвонил дворецкий Конрада Хьюго, немец по рождению, с очень странной просьбой.

– Пожалуйста, приезжайте и отвезите мистера Хилтона на мессу, – буквально умолял он. – Бедняга не может приехать в церковь без того, чтобы у входа в него не вцепилась какая-нибудь вдова!

Фрэнсес посмеялась над проблемой Конрада и согласилась сопровождать его в церковь. «С тех пор они в течение многих лет вместе ездили в церковь», – вспоминал племянник Фрэнсес.

Поскольку она тоже была истинной католичкой, между ними быстро завязались прочные узы. Она никогда не встречала человека, более глубоко верующего в своего Бога, чем Конрад, и знала, что эта вера сопровождала его всю жизнь, с самого детства.

В начале 1970-х годов, когда Фрэнсес Келли Фосетт Петерсон училась в колледже, она часто проводила лето у своей тетушки Фрэнни в Лос-Анджелесе.

– Каждое утро перед работой тетя посещала церковь со своей самой близкой подругой Бетти. Иногда к ним присоединялся дядя Конни. И еще мы четыре раза в неделю обедали у дяди Конни. Хотя обычно нас было всего трое, обед проходил в очень торжественной обстановке. Мне следовало приходить в длинном платье, все было очень старомодно и в высшей степени изысканно.

Даже таких давнишних и близких друзей Конрад считал необходимым принимать с подобающим уважением и церемониями.

– Обед подавался ровно в восемь часов. Помню, если мы опаздывали, дядюшка Конни взимал с нас штраф в 25 центов, – рассказывала Фрэнсес. – Он очень ценил точность. В его доме всегда соблюдали традиции. Помню, однажды я вошла в кухню, и, увидев меня, дворецкий Хьюго и его жена Мария, которая была экономкой, пришли в ужас. Дядя Конни объяснил, что, когда слуги заняты работой, в кухню входить запрещено.

Сначала мы устраивались в гостиной, где нам подавали коктейли. Мы смотрели новости по телевизору, потом обсуждали их. Однажды сообщили, что один человек застрелил свою жену и пятерых детей, а потом покончил жизнь самоубийством. Дядюшка Конни был потрясен. «Мы абсолютно не представляем, что происходит у человека в мозгу и что заставило этого мужчину пойти на такой ужасный поступок», – сказал он и объяснил, что недавно он выделил «Майо клиник» 10 миллионов долларов на исследование мозга. С ним было очень интересно, потому что он много знал и всегда был очень милым. Я была очень молодой и с жадностью ловила каждое его слово. После коктейлей мы обедали в огромной столовой, окна которой выходили на территорию [Каза Энкантадо]. Перед нами открывался очаровательный вид.

К 1977 году Конрад чувствовал себя совершенно одиноким, что было заметно многим его знакомым, в частности его давнишней подруге актрисе Дебби Рейнольдс.

– В конце 1960-х и начале 1970-х я часто бывала на приемах в Каза Энкантадо, – рассказывала она, – а потом уже реже. У меня возникло ощущение, что у него не все благополучно. Однажды я ехала в своей машине через Бель-Эйр и подумала: «Как там мистер Хилтон?» Я была одета для ланча, куда и направлялась, но вдруг по наитию решила заглянуть к Конраду. Подъехала к огромным воротам, позвонила по внутренней связи и спросила Хьюго, могу ли я увидеть Конрада. Я просто соскучилась по нему.

Ворота открылись, и ко мне вышел Хьюго. Я направилась к дому, а мистер Хилтон крикнул мне с балкона: «Я здесь, Дебби! Хьюго, охладите шампанское. Мы будем танцевать!» Он спустился на лифте, и следующие три часа я пела ему, а потом мы без конца танцевали. Мы прекрасно провели этот вечер. Когда я уезжала, он сиял улыбкой, как прежний Конрад. «Спасибо, что заглянула ко мне, – сказал он. – Ты сделала мне настоящий подарок!» Я поняла, что, хотя он стареет, он по-прежнему тоскует без женского общества. Я это остро ощутила. Он был еще полон жизни и мог составить счастье любой женщины.