Химера

У места, где стояла супруга, его встретили расходящиеся круги с клочьями пены. Потерянные туфли плавали кверху подошвами. Не раздумывая ни секунды, он прыгнул следом. Тело само вспомнило, как он выполнял в детстве этот прыжок, называемый «рыбкой с разбега». Вспомнило, несмотря на то, что с тех пор прошла целая жизнь. Энергичный рывок, первый толчок от берега, второй – в воде, от мелкого дна. Сложенные над головой руки, короткий полет – и вот он барахтается в прохладе и пузырях в нескольких метрах от берега.

Митя не знал, на что надеялся, сиганув за похитителем в воду. Фараончик плавал куда проворнее. Догнать его было чем-то сродни мальчишеским надеждам обрести возможности супермена… И все-таки Савичеву кое в чем повезло. Он успел рассмотреть чудовище, прежде чем оно растворилось в самом крупном водохранилище Подмосковья.

Вцепившись кривыми руками в женскую фигурку в пухнущем платье, загребая от берега взмахами широкого хвоста, в мутном подводном сумраке двигалось невообразимое существо. Верхней частью оно в самом деле напоминало человека: большая косматая голова, мускулистые плечи, живот. Ниже пояса начиналось туловище рыбы или, скорее, рептилии: переходящее в хвост обтекаемое тело с мелкими плавниками и небольшими шипами на позвонках. Горбатую спину венчал агрессивный гребень. Размер у чудовища был такой, что Натали в его лапах казалась девочкой.

Сочленение человека и водоплавающего потрясало и вызывало отвращение. Митя уставился на монстра, завороженный уродством. Мозг по давней университетской привычке анализировал строение тела и органов. Однако едва взгляд упал на то место на бедрах, где человеческая кожа превращалась в чешую, как Митю затошнило…

Фараончик словно почувствовал на себе взгляд. Скорее всего, он просто услышал шумное погружение в воду, но Мите казалось, что шестое чувство сыграло здесь не последнюю роль. Прядь черных волос сдвинулась, открыв половину лица, и Савичев обнаружил, что ничего человеческого в нем нет. Скошенные ноздри – плотно сомкнутые, чтобы не попадала вода. Раздувшиеся губы, под которыми скрывалась устрашающая горсть клыков. Черные, пустые, безжалостные глаза.

Взгляд глубинного дьявола скользнул по фигуре биолога, и у Мити провалилось сердце. В тот момент пойти камнем на дно, выпуская воздух из охваченных параличом легких, было для него реальным финалом. Он никому не пожелал бы испытать на себе этот бездушный, оценивающий взгляд, который словно говорил: что ты такое? Угроза или добыча? Скорее всего последнее, потому что ничто не сравнится со мной в этой стихии. Не рыпайся, стой смирно, и тогда, может быть, сохранишь жизнь. А я заберу то, что хочу, и ты не сможешь мне помешать.

Клуб пузырей с шумом вырвался изо рта. Все это могло закончиться очень плачевно, если бы монстр не потерял интерес к Мите. У него уже имелась добыча. Прижав ее к белому брюху, он взмахнул хвостом и скрылся в зеленоватом сумраке так быстро, словно его и не было.

У Савичева заломило в груди, и он ринулся на поверхность.

Наверху в уши ворвался рев мотора. Разбрасывая волны, к нему летел катер с сине-оранжевой полосой на борту. Митю толкнуло волнами.

– На берег! – отбросило ветром приказ Леонидыча, и катер пролетел мимо, даже не притормозив.

Все правильно, подумал Митя. Китобой не стал терять времени даром, чтобы остановиться и подобрать компаньона. Все правильно. Сейчас главное – догнать чудовище.

Чудовище, которое похитило Натали.

Митя догреб до камышей, выбрался на сушу и обессиленно ткнулся лицом в траву. Плечи сотрясала крупная дрожь. Сознание провалилось в темную яму, дно которой заполнял хаос образов и видений.

Он увидел Натали, стоящую у подножия лестницы в легком платье, ослепительно красивую в солнечных лучах на фоне зелени.

«Я тебе изменила, – сурово произносит она. – Митя, ты должен понять, это вышло случайно».

Обвитая водорослями фигура бросается к берегу. Дух воды. Существо, исторгнутое преисподней.

«Посланник Господа!» – хрипит дед Матвей.

«Ты меня больше не любишь?» – слышит Митя свой голос.

«Чвак-чвак! – полощут белье на плоту. – Чвак-чвак! Чвак-чвак!..»

Черные, пустые, безжалостные глаза.

* * *

Митя открыл глаза. Обрывки видений и фраз комкались и исчезали в глубине черепа. Он сел, нетвердо опершись ладонью на траву. Огляделся, прислушался.

Катер не слыхать. Леонидыча тоже не видно – хотя в этом, возможно, были виноваты кусты, загородившие обзор. Сколько он провалялся без сознания? Митя был уверен, что не больше минуты.

«Нужно позвать на помощь, – решил он. – Теперь нет смысла тянуть».