Химера

— Предлагаешь ли ты ничего не делать, "Алахард Великий"? — нахмурилась Камилла.

— Я живу очень давно, — сказал Алахард, — Меня связывают клятвы, обязательства. Но за всё это время, я не нашёл абсолютно правильный путь.

Камилла посмотрела на Алахарда.

— Есть я. Есть мой брат. Есть те, кто пытается нас убить. Те, кто становятся на нашем пути.

Алахард задумчиво кивнул и продолжил:

— И есть те, кто вам помогает. Это один из возможных ответов.

Алахард встал.

— Наш мир не так прост, как кажется. Почему эльфийские маги не покидают свой лес? Почему все драконы селятся на одной территории? Почему демоны нападают лишь на приграничные земли?

— Ты говоришь загадками, маг. — сказала Камилла.

— Возможно. — пожал плечами Алахард. — меня ждут на собрании. Я сделал всё, что мог. Дальше Кармин будет восстанавливать себя сам. Как "человек".

Камилла кивнула.

— Тридцать этажей вниз. Ты знаешь это место, маг. Но зачем тебе учить других? Ты стал сильнейшим.

— Лишь среди людей. — ответил Алахард и направился к выходу.

Архимаг вышел, беззвучно закрыв массивные двери за собой. Камилла долго смотрела ему вслед, потом отправилась в секретный проход — туда, где лежал её брат. В пустом кабинете повисла тишина. Потом с хлопаньем крыльев с потолка спустились летучие мыши, обхватили забытую бутылку с вином на столе, и утащили её вверх. Вскоре под потолком раздался радостный писк.

Винсенто долго сидел под дверями, и приходил в себя. Он не принял помощь от Элмона, не стал звать повозку. Он не отреагировал даже на прошедшего мимо Алахарда, лишь машинально отметив его присутствие. Он усомнится потом, действительно ли он видел Алахарда Великого, Всемогущего, Непревзойдённого и будет думать об этом всю дорогу до ордена. Он забудет забрать свою бомбу у ящера и та останется, став "сссувениром", и пополнит коллекцию забытого инквизиторами оружия.

Когда Винсенто вернётся в орден, и перескажет события, в записях появятся новые заметки про Камиллу: "Очень сильный менталист. Воздействие незаметно, защитный амулет бессилен. Называла попытки устранить Кармина игрой. Ни в коем случае не злить".

Кальварусу нашли паланкин. Двое стражников смогли отнести его к собранию, не упав с лестницы. К неудовольствию Кальваруса, один из них оказался слишком разговорчивым, и всю дорогу пытался рассказывать байки. Чтобы "его магичество" не заскучало.

"Вы бы к лекарю нашему обратились, ваше магичество", "он у нас сильный, ваше магичество". "Одного из наших грифон прокусил, чуть не на сквозь, ваше магичество", "Так он всё залечил, правда шрам не свёл". От постоянных "ваше магичество" у Кальваруса разболелась голова и на собрание он прибыл в скверном настроении. "А назад вы как, ваше магичество?", спросил тогда стражник. Кальварус предложил золотой, если стражники за ним вернуться. И ещё один, если они это сделают молча. Это помогло. Стражник молча отсалютовал, и Кальварус зашёл, наконец-то, в зал, где проходило собрание магов.

Глава 48

Великая Академия Знаний

Зрительские места — столы и сиденья за ними — стояли полукругом. Они огибали небольшую сцену с трибуной, гигантского размера доской для записей, лестницей на колёсах, для того, чтобы писать на доске. Это было место для докладов. Ряды шли один за другим, поднимались высоко над сценой. Гигантское помещение освещали кристаллы, но сбоку сияло огромное окно, которое можно было прикрыть такой же огромной шторой. За окном простирались облака и лес, а для того, чтобы передвигать штору, иногда приходилось звать стражников.

Здесь, в аудитории, могли слушать уроки и лекции пара сотен посетителей одновременно. Такие лекции и сборы проходили здесь часто в прошлом — сто, двести лет назад. Сейчас же здесь находилась только пара дюжин гостей. Маги. Маги со всех частей мира, те, что получил новости, те, кто успел сюда добраться.

На трибуне стоял гном — худой и хрупкий на вид, ростом около дворфского метра, как и все гномы. Съёжившись, он неуверенно спорил о чём-то с толстым немолодым человеком из первых рядов. В расфуфыренной одежде, в шляпе с пером, человек походил скорее на дворянина или вельможу, чем на мага. На его принадлежность указывал лишь небольшой посох, больше похожий на жезл, и крошечная книга в кожаном переплёте, пристёгнутая к его поясу на цепочке. Элниус. Элниус "Великолепный". Правда этим титулом он звал себя только сам.

— У нас многообещающие результаты… — лепетал растерянно гном. Но доске позади него пестрили корявые формулы. Даже с помощью лестницы гном не смог заполнить её полностью.

— Как вы собираетесь обходить принцип естественности Рувина Даелена, который гласит о сложности создания искусственной жизни из ничего и его постулат о вероятной невозможности? — размахивал руками Элниус. Он привстал на своём месте и начинал багроветь.

— У нас есть записи! Записи о возможных успехах! — отвечал испуганно гном.