Химера

Оставшись со Спенсером наедине, я дал волю гневу. Я кричал и требовал, чтобы он мне все объяснил. Что он наделал? Чем он занимается? Я был зол на него, меня возмущало то, что он способен на подобную жестокость. Я не знал, как он смог пойти на такое. Он сказал мне: то, что он сделал, предельно ясно. Настолько ясно, что окровавленное животное на полу почти способно заговорить и рассказать мне, что тут произошло. Пока Спенсер отвечал, животное отчаянно двигалось. Я сказал ему, что зверь умирает. Я был вне себя и едва не плакал, стараясь не смотреть на существо на полу. Его когти царапали пол, и каждая попытка встать заканчивалась неудачей. Его тело источало кровь и желчь сразу в нескольких местах. Оно корчилось у ног Спенсера, но он говорил, не обращая на своего питомца никакого внимания. Он объяснил мне, что животное вовсе не умирает, а как раз напротив, живет, более того – рождается. Я начал оспаривать его логику, но тут он принялся кричать и поносить меня так безжалостно, что мне показалось – он готов меня убить. Спенсер сказал, что его работа предназначена не для меня и не для него, но представляет собой новую науку, целый новый мир. Он стоял перед животным, как будто защищая его. Я понял – что бы я ни сказал, мне не удастся его переубедить или успокоить. Я в последний раз попытался что-то возразить.

Он кричал на меня, брызгая слюной, порицая то, что он называл ханжеством морали и чванством добродетели. Закончив, он замер в молчании. Лампа стояла у него за спиной, и его лицо находилось в тени. И хотя я не видел его глаз, я знал, что они смотрят на меня. Я ушел. Я отчетливо помню те события. Я до сих пор слышу его голос. В тот день я видел его в последний раз.

Никто из ныне живущих не обладает такой целительной силой. Спенсер бережно держит ее в руках, как будто она являет собой суть всех научных достижений, живое существо, которое он обнимает и всегда носит с собой – как любимого питомца.

Далее в дневнике Бернарда рассказывается, как Элиза отдала ему своих сыновей и попросила его уехать в тот же вечер, что он и сделал. Она сказала ему, что ей необходимо вначале собрать кое-какие вещи, после чего она тоже уедет.

Бернард вернулся в Нью-Йорк, веря в то, что больше ничего не может сделать для своего несчастного брата. Он попытался взять обоих мальчиков под свою опеку, но Альфонс, которому уже исполнилось шестнадцать, отказался и сбежал (вернувшись к отцу), и, таким образом, Бернард остался в Нью-Йорке только с Сэмюэлом, которому в то время было почти четыре года.

Чего не знал Бернард, да и никто другой (пока много лет спустя не были опубликованы дневники Спенсера Блэка), так это того, что в ночь отъезда Бернарда Элиза вернулась в лабораторию. Она твердо решила уничтожить все, что создал ее муж, и, разбив о его стол масляную лампу, устроила пожар. Затем она начала стрелять в его животных из маленького пистолета. Спенсер, услышав выстрелы и увидев вырывающиеся из окна языки пламени, бросился тушить огонь. Блэк описал эту сцену в своем дневнике: