Химера

Я скакал через поле, спеша спасти свою работу. Я так стремительно спрыгнул с лошади, что едва не погиб. Я вбежал в лабораторию, где меня без всякого предупреждения встретили моя Элиза и ее пистолет. Она выстрелила и попала мне в ногу. Я знаю, что она целилась в грудь. Мне повезло, что она не выстрелила в потолок, потому что тогда я почти наверняка был бы мертв. Затем Элиза застрелила мою собаку и, убив ее, продолжила уничтожать остальных животных, еще остававшихся в стенах горящей лаборатории. Пожар был очень сильным, и вскоре Элизу охватило пламя. Я вытащил ее наружу.

Элиза так обгорела, что ослепла, уже не могла говорить и едва двигалась. То, что она выжила, настоящее чудо, поскольку вероятность того, что она умрет от заражения, была невероятно высока.

Блэк никому, даже Бернарду, не рассказал об этом происшествии. Когда Альфонс вернулся домой (сбежав из-под опеки Бернарда), отец и сын перенесли Элизу в фургон и отвезли далеко в лес, чтобы срочно ее прооперировать. Блэк опасался, что процесс естественного исцеления снизит эффективность хирургического вмешательства.

Мы отъехали на несколько миль к северу от любого жилья, выпрягли лошадей и привязали их как можно дальше, чтобы они не тревожились. Я приготовился работать в этой узкой лесистой долине, вдали от всего.

Я должен был попытаться произвести пересадку кожи. Такие сложные операции проводились крайне редко, и мало кто из хирургов добивался успеха. Мы работали две ночи, Альфонс и я. Ему было страшно, и он не хотел мне помогать, но я не оставил ему выбора. У меня было слишком мало обезболивающих препаратов, и того, что я ей давал, оказалось недостаточно. Она безумно страдала, но выбора у нее тоже не было.

Наш фургон стоял слишком далеко от жилья, и никто ничего не слышал. Освещение было угнетающе тусклым, и она кричала так громко… Это было по-настоящему ужасно. В конце концов мне пришлось остановиться. Я понял, что операция ее не спасет.

Я до сих пор не могу поверить в то, что произошло. Тот пожар был, как шепот Господа. Он смел все, горделиво и решительно, оставив только меня и эту бедную женщину, это совершенно уничтоженное несчастное создание у меня на руках.

Газеты критиковали Блэка, объясняя пожар его безответственностью и безрассудными научными экспериментами. Никто не знал, что в пламени пожара серьезно пострадала Элиза. Блэку не оставалось ничего иного, кроме как покинуть Филадельфию и уехать туда, где никто не знал об этом несчастном случае. Элиза оказалась на неопределенно долгое время прикована к фургону и со временем пристрастилась к опию.

1888–1908 Возрождение человечества

Моя лаборатория – это не просто холодный стол, сработанный из дерева и металла. Это биение сердца. Это сосуд. Это мой дом и мой храм.

Спенсер Блэк

Несмотря на семейную трагедию, Блэк заново утвердился в своей преданности работе. Его дневник приоткрывает завесу над его чувствами после расставания с Бернардом, Сэмюэлом и ставшей ему родной Филадельфией.

30 апреля 1888 года